Все в его поцелуе - [6]

Глава 1

Ноябрь 1818 года

Она подумала, что могла бы услышать их смех. Ей говорили, что они всегда смеются, при любых обстоятельствах, когда собираются вместе. Но сегодня они уж точно не стали бы смеяться. Смерть – особенное обстоятельство.

– Проходите; мисс, не задерживайтесь.

Она притворилась, что не слышит. Не в первый раз. Может, он решит, что она глухая или слабоумная, и сделает для нее снисхождение. Дело не в том, что она старалась досадить ему – именно ему. Да и с чего бы ему велеть ей не задерживаться, если мешать все равно некому. В такой поздний час улица совершенно пуста.

Наверное, он упивался собственной значимостью. Раздулся как индюк, разоделся в роскошную ливрею с золотым позументом – наряд, который мог бы своим великолепием поспорить даже с одеждой королевских слуг. Он стоял как часовой на верхней ступени лестницы, охраняя вход в клуб для джентльменов столь рьяно, словно от его усердия зависела его жизнь. Хоти, по здравому размышлению, может, так оно и есть. Если бы только она могла пробить брешь в его обороне и проникнуть, туда – в мужской храм, окуренный дымом сигар, пропитанный запахом дорогой кожи кресел, то его бы немедленно уволили и ради того, чтобы прокормить семью, ему пришлось взяться за ремесло куда менее престижное и опасное – скажем, карманника.

И тогда вина за его преступления легла бы на ее совесть. Забавно, какой оборот может принять праздное раздумье. У нее почти хватило духу мысленно улыбнуться прихотливому ходу своих мыслей. Но, наверное, думать так мог лишь человек, измотанный донельзя, как сейчас она. Зубы ее вот-вот начнут выбивать дробь – так она промерзла: вечер выдался промозглым. Кутаясь в шерстяной промокший насквозь плащ и надвигая на глаза капюшон, она безуспешно старалась согреться и спрятаться от водяных струй, попадавших на лицо.

Он прав – надо продолжать движение, чтобы не замерзнуть насмерть. И, повинуясь скорее соображениям здравого смысла, нежели указанию швейцара в ливрее, она медленно пошла вперед, не отрывая глаз от окон клуба. Увы, окна располагались слишком высоко от тротуара, и снизу разглядеть, что там происходит, она не могла. Стоя раньше на другой стороне улицы, она разглядела только приглушенно освещенные комнаты, но никого из членов клуба не видела.

– Вам следовало бы немного прибавить шагу, мисс.

Из чувства противоречия она остановилась, не став притворяться, что не слышит, и гордо вздернула подбородок. Она ни о чем его не просила. Молчаливое противостояние продолжалось примерно минуту. В темноте она не могла увидеть его мимику и угадать, что он чувствует. Она решила, что он раздумывает, следует ли ему покинуть свой пост, чтобы заставить ее убраться отсюда самостоятельно, или стоит позвать на помощь. В любом случае ему придется отойти от двери. И вот тогда у нее появится возможность проскользнуть внутрь.

Но она ошиблась. Парень стоял как скала. Она поплотнее укуталась в плащ и отступила.

Дождь хлестал вовсю, отбивая дробь, вода с шумом стекала в сточную канаву. Экипаж пронесся мимо, обдав ее ледяными брызгами. Намокший подол плаща задевал тротуар, а в туфлях хлюпала вода.

Она остановилась, со всей ясностью осознав, что идти ей некуда. Развернувшись, она решительным шагом направилась обратно – к подъезду клуба, не останавливаясь у подножия лестницы, а поднявшись по ней до самого верха, придав своему виду гордую осанку назло всем стихиям.

– Эй, мисс, – со смесью раздражения и враждебности обратился к ней швейцар, – вам сюда не положено.

– Что за ерунду вы говорите. Даже самому бестолковому понятно, что я могу и я должна. – Она не позволит ему втянуть себя в спор. – Вы же видите, что заняли единственное место, где можно спрятаться от дождя. С вашей стороны весьма нелюбезно отказать мне в возможности разделить с вами укрытие.

– Нелюбезно? – Он прищурился, словно для того, чтобы получше ее разглядеть. – Да ты, смотрю, наглеешь, красотка. Давай-ка проваливай отсюда, пока я не позвал полицейского. Им, знаю, неохота выползать из тепла в такую ненастную ночку, и они найдут, как тебя отблагодарить, – прямо сразу в магистрат поволокут.

Она повернула голову, поправив капюшон плаща так, чтобы он не смог разглядеть ее лицо и запомнить ее черты.

– Ты готов позвать полицейского лишь потому, что я попросила пустить меня укрыться от дождя? Они и тебя в магистрат могут отвести за то, что ты их побеспокоил по такому пустячному поводу.

Но привратник и не думал сдаваться:

– Ты, скажу я тебе, не первая из своих товарок, кто пытается сюда проникнуть.

– Моих товарок? Надеюсь, ты имел в виду лишь то, что я – женщина. – Она опустила глаза и увидела, что он нервно переступил с ноги на ногу. Похоже, ее слова ввели его в конфуз. Она не позволит ему тешить себя мыслью, что он знает, зачем она сюда явилась. Она не отвергнутая любовница, явившаяся сюда, чтобы потребовать от своего бывшего возмещения за моральный ущерб, и не проститутка, ищущая, где бы подзаработать. – Не будет вреда, если ты позволишь мне побыть тут, пока не утихнет дождь.

Привратник поднял глаза к небу. Грозовые тучи заволокли и луну, И звезды. Низкие, тяжелые облака подсвечивались газовыми фонарями, которых, к счастью, в Лондоне стояло в избытке. Толстые щупальца тумана тянулись с Темзы, наползая на город, проникая во все его улицы и закоулки.