Всё тот же сон - [192]
Едет он куда-то на Урал, в глушь, маршрут в пять этапов: поезд, вертолёт, машина, лодка и пешком через гору. Там есть избушка и лабаз с продуктами. Не жизнь — сказка! Главное, что он живёт, как хочет, то есть так, как ему необходимо жить…
Последнее жилище Юры было в ста шагах от моего издательства «Книжная палата». Он иногда забегал ко мне на минуту. Особенно часто, когда мы готовили книгу «Опасайтесь лысых и усатых». В этой книге с чудесными рисунками Юры и предисловием Арсения Тарковского была «Самая лёгкая лодка в мире», а во второй части — рассказы и некоторые острова из «Суер-Выера» (первая, ещё неполная публикация). Предисловие Арсения Александровича «О книге друга» относилось, собственно, к «Лодке», а потому Юра мне и сказал, что надобно для равновесия вторую часть тоже как-то предварить. Я спросил:
— А кто бы мог?
— Вот ты и напиши, — сказал Коваль.
Вот я и написал. «От друга-издателя»:
У Коваля всё талантливо, даже старший брат и его воздушная невеста. Об этом будет в маленькой изумительной повести «От Красных ворот».
У Коваля талантливы собаки, птицы, рыбы, деревья, вода…
В 70-е годы, когда российскую словесность выгладил стилевой штиль, в небольшой лагуне под названием «детская литература» веселились, играли и пели живые, упругие токи интонации, ритма. Это была заводь Коваля, где жила проза.
Что такое настоящая божественная проза, может быть, и мало кто понимает, но чуять её дано талантливым читателям, которые делаются талантливыми, читая прозу Коваля.
Юрия Коваля любят дети и матери детей. И даже иные отцы. У него всё талантливо. Сейчас, когда я пишу о Ковале, я чувствую, как у меня внутри пробиваются ростки таланта.
Назавтра, 6 июня 93-го года Юра зашёл в издательство, меня не застал, но прочитал мою миниатюрку и оставил записку:
Слав!
Твой текст хороший. Спасибо. Я радуюсь, потому что его появление в книге правильное (по жизни и по смыслу жизни).
Всё неплохо, кроме гипса, алебастра и вообще цемента…
Позвоню тебе из Малеевки.
Целую,
Юра
Через год после выхода «Лысых и усатых» купил я избу в деревне Толстокосово, недалеко от Бежецка и в трёхстах верстах от Москвы. Тут и понял, что необходимо нужен мне какой-нибудь автомобиль. Однако не было у меня не только водительских прав, я — в свои далеко за пятьдесят — никогда ещё в жизни не сидел за рулём. Долги и бесплодны были рассуждения на этот счёт, но Юрка однажды просто взял меня за руку и отвёл в автошколу. Затем получал я уроки езды ещё и на Юрином «москвиче».
И вот я купил себе «волгу» — ГАЗ-24. Она была совсем ещё молоденькая, всего тринадцать лет, оттого, конечно, очень хрупкая. Она смеялась моей седине, и от смеха в ней всё время что-то ломалось. Я же совсем не понимал, как и куда по поводу моей девочки обращаться. Но Юра свёл меня со знатоком столь юных дамских организмов. И стал ездить я в деревню на машине.
Младший братик мой Боря со своими детишками проводил то лето у меня в Толстокосове. Пора настала их оттуда вывозить, а у «волги» забастовали «дворники». Недалеко от моего издательства и Юриного дома располагалась автобаза, и Юра всё мне там устроил. Теперь я мог ехать.
В те дни мы с Юрой виделись почти что каждый день. Перед моим отъездом он упомянул о тяжести в груди и был немного утомлённым. Он, видно, побывал уже «на острове, где небо давит». Я уезжал всего на два-три дня, но всё же мы обнялись и расцеловались. Я и подумать не мог, что Коваль уже ступил на Остров Истины.
Я узнал обо всём, воротившись в Москву.
Так вышло, что попрощался навсегда я с Юрой живым.
Приснилась мне недавно проза Коваля, как я люблю его короткие рассказы.
Приснилось мне, я их перебираю, как будто бы они рассыпались и надо их собрать.
Я складываю их, перекладываю и после Юре говорю:
— Я тут твои короткие рассказы взаимозановорасположил, и, кажется, иная композиция выходит. Посмотри…
А он, лицом прекрасен, спрашивает:
— А ты уверен, что это нужно делать?
— Нет, — отвечаю, — не уверен, потому и хочу, чтобы ты посмотрел.
— Ну, если не уверен, — говорит Коваль, — то можно, я смотреть не буду?..
И пропал куда-то.
Но видел я его опять — живым.
Юрка, где ты?
Эпилог
… И у меня основное ощущение бессвязности и раздробленности времени. А так как это противоречит разуму, то значит разум не понимает мира.
Александр Введенский
Музей
… просто изучать историю гораздо приятнее, чем её вершить.
Бывший командир Московского мушкетёрского полка генерал-майор в отставке Николай Опочинин
В XVIII — первой половине XIX века Северный Кавказ явился ареной столкновения внешнеполитических интересов России, Турции, Англии и Франции. Основное соперничество развернулось между Турцией и Россией, каждая из сторон преследовала откровенные колониально-экспансионистские цели. В орбиту военных действий оказались втянуты все народы Северного Кавказа…
В итоге войны 1828–1829 годов Турция потерпела сокрушительное поражение. Андрианопольский договор 1829 года между Россией и Турцией, подписанный за спиной черкесов, формально признавал притязания империи на Кавказ. Согласно четвёртой статье этого договора Россия получила в «вечное владение» Закубанье и Черноморское побережье от устья реки Кубани до пристани Святого Николая (южнее Поти)…
Научно-популярная документальная книга позволит широкому кругу читателей сегодняшней России получить наглядное представление о том, как и на каких основах строилась новая культура нашего недавнего социалистического государства и кто – в едином лице – был ее оценщиком и окончательным судьей на протяжении почти трех десятилетий.В книге частично использованы архивные материалы, опубликованные в сборниках документов «Власть и художественная интеллигенция» (М., 1999, составители А. Н. Артизов и О. В. Наумов), «Большая цензура» (М., 2005, сост.
На всю жизнь прилепилось к Чанду Розарио детское прозвище, которое он получил «в честь князя Мышкина, страдавшего эпилепсией аристократа, из романа Достоевского „Идиот“». И неудивительно, ведь Мышкин Чанд Розарио и вправду из чудаков. Он немолод, небогат, работает озеленителем в родном городке в предгорьях Гималаев и очень гордится своим «наследием миру» – аллеями прекрасных деревьев, которые за десятки лет из черенков превратились в великанов. Но этого ему недостаточно, и он решает составить завещание.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.