Все танки Первой Мировой. Том II - [56]
Кстати, рекомендация, данная профессором Жуковским Стечкину и Микулину, не была случайной — он хорошо знал их способности. Оба были не только его студентами в Императорском Московском техническом училище (впоследствии — МВТУ им. Баумана, легендарная кузница кадров инженеров-танкостроителей), но и приходились ему племянниками (друг другу они были троюродными братьями). Н.Е. Жуковский помог выполнить для проекта часть расчетов. Лебеденко смог заинтересовать своей идеей не только молодых инженеров, но и военное ведомство.
Машина Лебеденко на поляне под Дмитровом, 1917 г. Вооружение на машину так и не установили.
Была изготовлена движущаяся (от заводной пружины) модель машины в масштабе 1.30. Эту модель Лебеденко якобы даже демонстрировал Николаю II, а в качестве препятствий на этом показе будто бы использовались разбросанные по полу объемистые тома «Свода законов Российской Империи» (эта аллегоричная картина, возможно, возникла много позже уже в устных преданиях). Как бы то ни было, проект получил одобрение. Микулин стал «главным конструктором» проекта, Стечкин — главным расчетчиком.
Средства на постройку опытного образца выделили Всероссийский союз городов и Главное военно-техническое управление. Работы обошлись в солидную сумму — 210 000 рублей. Хотя значительная часть этой суммой выделялась именно Союзом городов, стоит вспомнить, что сами средства Союза во многом складывались из государственных субсидий и авансов, не слишком тщательно контролировавшихся.
Работы развернулись с середины 1915 г. Особой заботой Лебеденко стала секретность, которая у него, судя по воспоминаниям Микулина и Стечкина, приобретала почти театральный характер. Хотя изготовление узлов деталей машины на разных предприятиях, скорее, можно объяснить ограниченными возможностями промышленности — немногочисленные машиностроительные заводы, способные изготавливать крупногабаритные узлы, уже были загружены работой. Корпус и башню для машины Лебеденко собирали в крытом манеже возле Хамовнических казарм, колеса — на заводе в Люберцах (ныне Люберецкий завод мостостроительного оборудования), привлекли и Сормовский завод. Сборку непосредственно машины начали на большой поляне близ площадки Орудиево — среди выросшего с той поры леса и сейчас можно найти остатки двойного вала, когда-то опоясывавшего поляну. Вдоль вала, видимо, стоял забор или частокол.
Машина действительно выглядела внушительно. К ее корпусу на передних решетчатых фермах крепились два 9-метровых ведущих колеса со стальными ободами таврового сечения и тангенциальными спицами (благодаря этому они напоминали велосипедные), а на наклонной задней ферме — поворотная тележка со строенным хвостовым катком значительно меньшего диаметра. На машине установили два бензиновых двигателя «Майбах» по 250 л.с., снятых в исправности с германского «цеппелина», упавшего на русской территории. Двигатель давал 2000 об/мин, скорость вращения колеса должна была быть примерно 10 оборотов в минуту. В 1916–1917 гг. Микулин и Стечкин пытались разработать собственный двухтактный двигатель АМБеС (упоминается также как АМБС-1) мощностью 300 л.с., который мог быть использован и для «колесницы». Однако из-за низкого качества изготовления двигателя его испытания прошли неудачно, а вскоре эта работа была остановлена (хотя этот опыт пригодился Микулину и Стечкину в их последующих работах над авиационными двигателями). Зато для «колесницы» был разработан оригинальный привод ведущих колес: вращение на каждое из них передавалось от своего двигателя двумя обычными колесами автомобильного типа, прижатыми с двух сторон к ободу ведущего колеса железнодорожной рессорой и вращавшихся от двигателя в противоположных направлениях — сокращалась длина трансмиссии, колеса разного диаметра образовывали своего рода фрикционный вариатор с передаточным отношением 250:1. Расчеты обещали весьма приличную скорость хода — до 17 км/ч.
Масса собранной машины составила около 40 т, высота — 9, длина — 17, ширина — 12 метров. Из-за стремления поставить побольше вооружения корпус с башнями и боковыми спонсонами сильно отнесли назад. За необычный и неуклюжий вид Стечкин и Микулин прозвали машину «Нетопырем» — якобы ее модель при демонстрации переносилась в руках за задний каток и в таком положении напоминала летучую мышь. Вооружение должны были составить две 37-мм пушки в боковых спонсонах и два 7,62-мм пулемета в верхней и нижней вращающихся цилиндрических башнях. Но вооружение так и не установили — Главное артиллерийское управление вынуждено было поштучно считать артиллерийские стволы и пулеметы для поставки на фронт и выделяло их только на проекты, которые считало реальными и готовыми к практическому использованию. Бронирование — противопульное, листы катаной стальной брони крепились к каркасу корпуса с помощью заклепок и болтов.
На испытаниях в августе 1917 г. машина двинулась с места, сломала передней осью большую старую березу, прошла несколько метров по подготовленной гати, но, едва сойдя с нее, увязла хвостовым катком в грунте. Сказалось непродуманное распределение веса. Ведущие колеса пробуксовывали, оригинальный привод Микулина на ведущие колеса требовал доводки. В сложной лихорадочной обстановке тех дней новых средств выделить не могли. Еще раз машину пытались заставить двинуться своим ходом в 1918 г. и столь же неудачно.
