Все собаки - [4]
Собаке, твердо и отчетливо знающей всю эту науку, настоящей соболиной собаке нет цены. Впрочем, обыкновенная зверовая лайка, идущая на медведя, умеющая следить изюбра, сибирского оленя, или сохатого, как по-сибирски называют лося, и та ценится в сотни рублей; те лайки, что только сажают глухаря и белку, много подешевле: эту мелочь при случае можно промыслить и с простой дворнягой.
Лягавые
Если человек охотится не в густом лесу, а в открытом месте, где собаку видно издали, то никакой надобности в гоньбе и лае нет. Наоборот, надо к дичи подкрасться, пока птица не улетела, зверь не убежал. Собака смотрит, идет ли за ней охотник, далеко ли он, и если он далеко, то умная задерживает свой поиск, чтобы охотник успел подойти. А охотник собаке покрикивает тихонько, свистит, дает знаки рукой, учит, как показывать, что она нашла дичь.
Французы назвали пойнтером собаку, приученную останавливаться перед дичью, указывать охотнику, где дичь находится. Английские охотники дали такой собаке название сеттер. Потом охотники стали приучать собак ложиться перед дичью. Такие послушные собаки получили название лягавых. Косматые, гладкошерстые, бородатые (брусбарты), бесхвостые, всех мастей и оттенков, лягавые бесконечно разнообразны по виду.
Лягавая собака, какова ни была бы ее наружность, должна быть понятлива, послушна, мягка характером. Она живет почти всегда в комнатах, с людьми: тут грубиянам, злючкам, кусакам не место. Пород лягавых столько, они перепутались между собою так, что иногда даже охотник, посвятивший всю свою жизнь этому делу, не в состоянии определить, к какой в точности породе принадлежит прекрасная, несомненно лягавая собака. Ведутся особые книги для записи из поколения в поколение собак, отличившихся хорошим сложением и охотничьими качествами. Такие породистые собаки ценятся очень дорого, большею частью действительно охотятся великолепно, но… иногда среди них, высокопородистых, украшенных медалями на выставках, попадаются никуда негодные. Наоборот, некоторые беспородные собаки, нигде не записанные и происшедшие неизвестно откуда, довольно часто помогают охотнику так, как только можно желать: отыскивают дичь, делают над ней стойку, подают убитую или указывают, где она лежит. Собаки, одаренные умом, прибавляют к выучке сколько какая может. Глупую собаку нельзя обучить тому, чтобы, самостоятельно далеко от охотника найдя дичь, она сообщила ему об этом. Из двух-трех сотен собак одна окажется способной на такую штуку. Из тысячи одна сама поймет, как это сделать, и сознательно поведет охотника к найденной добыче.
Мой Дик
Когда я дремал под кустом, мой незабвенный Дик будил меня, лизнув в нос.
— Что такое! — ворчал я спросонья, — что еще за нежности собачьи, чего тебе нужно?
Он, конечно, молчал. Но он смотрел так ясно, так умно, так выразительно, помахивая хвостом, то отбегал, то возвращался, так манил за собой, что не понять было невозможно. Раз в жизни я видел собаку, которая в подобных случаях прямо схватывала своего господина за полу, за рукав, за штанину и тянула за собой. Такому приему я пытался обучить Дика, он почему-то не пожелал им воспользоваться: я не допускаю, чтобы он не понял, — Дик, понимавший все! Например, зимой вечером, сидя у своего стола, я читал, а Дик спал в углу той же комнаты. Вдруг я тихим, спокойным голосом спрашивал:
— Нет ли тут где-нибудь хорошей, умной собаки?
В тот же миг из угла слышалось короткое, частое похлопывание хвостом по подушке: есть, есть тут такая собака.
— Подошел бы кто-нибудь, — продолжал я равнодушно, — приласкался бы… Скучно так.
Тогда около меня немедленно являлась собачья голова и ласково толкалась мне в колени.
Уходя в город, я почти всегда брал Дика с собой, но иногда приходилось оставлять его дома. Тогда я при выходе говорил:
— На место! Понял? На место!
Он огорчался чрезвычайно, но понимал, несомненно понимал ясно: он оставался дома. Если же я таких слов не произносил, а уходил потихоньку от Дика, то где бы я ни был в городе, мой четвероногий друг отыскивал и настигал меня непременно. Иногда он не мог проникнуть в дом, где я находился. Мне говорили:
— Там ваша собака у крыльца.
Я выглядывал в окно и видел, что Дик сидит у двери спокойно и твердо: он знал, что мой след кончается тут у этого дома, и ждал. Несколько раз я пытался его обмануть, уйдя, например, через сад, в переулок. Напрасно. Дик, устав ждать, шел широким кругом около предательского дома, все-таки пересекал след обманщика и догонял его, всегда радуясь и ласкаясь… Он, все, все понимал, мой милый, верный друг. Вот его некоторые чувства и способности остались для меня непостижимыми. Однажды, возвращаясь с очень отдаленной охоты, я, подходя уже к городу, заметил, что потерял свои ключи, связку ключей на стальном кольце. Чрезвычайная неприятность, сколько замков придется взломать. Сейчас переодеться даже не во что: белье заперто. Я тут припомнил, как что-то выскользнуло у меня из кармана, когда я сел отдыхать по выходе из болота: там и вывалились проклятые ключи. До того Места несколько верст, ночь, болото… Мыслимо ли найти!
