Все смиренно - [44]
Удивительно, что она вообще стала доверять мне сейчас. После такой истории, я бы не стал поражаться, если бы она опустила руки и стала бы лесбиянкой.
Но — как бы классно это ни было — я рад, что этого не случилось.
Ночь перед Днем Благодарения — официально самый большой день для похода по барам на календаре. Каждый год после офисной вечеринки, посвященной Дню Благодарения, Дрю, Джек и я идем в клуб и гуляем там до утра. Это отличное время. Такая же традиция, как и индейка и клюквенный соус.
Хотя, должен сказать, я никогда не понимал этот соус. Даже домашнего приготовления, хренова гадость.
В любом случае, в этом году я приглашу Ди прокатиться — вечеринка в офисе, и все, что после нее. Я не встречался с парнями уже больше двух недель. Такое иногда случается. Когда на рождество ребенок получает новенькую игрушку, последнее, что ему хочется делать, так это делиться ей с друзьями. Он постоянно держит ее при себе, может быть, даже спит с ней под подушкой. Потом, через неделю или две — он разрешает перейти ей к следующему в очереди.
Не то, чтобы Джек и Дрю получили бы свою «очередь» в той степени, как бы им этого хотелось — но пришло время показать ее. Дать парням с ней познакомиться, чтобы они тоже увидели, какая клевая она девушка. Такая, что может поиграть в дартс и бильярд и, при этом, не ударить в грязь лицом.
Я звоню Ди на сотовый с улицы возле ее дома, чтобы мне не надо было искать место для парковки своего байка. Потом выкуриваю сигарету, пока жду, когда она спустится. Когда она выходит, я с одобрением улыбаюсь ее внешнему виду. Черные сатиновые брюки обтягивают ее ножки так плотно, что они кажутся крашеными. Ярко-розовые босоножки на шпильках сочетаются с топом на бретельках через шею. И в руках она держит черный коротенький пиджак. Волосы завиты и заколоты вверх, притягивая внимание к ее бриллиантовой цепочке, которая спадает в ложбинку на ее груди.
— Красивая цепочка, — говорю я ей, когда подаю шлем.
Она пожимает плечами.
— Бижутерия от QVC.
Отмечаю у себя в голове, что надо подарить ей настоящую. А образ Долорес, усыпанной брильянтами — и больше ничем — заставляет мои глаза хитро прищуриться, а штаны натянуться от эрекции.
Она надевает шлем, но на Дукати сразу не забирается. Она стоит на тротуаре, руки на поясе, и задумчиво смотрит на мотоцикл.
— Как бы ты отнесся, если бы я сказала, что хочу повести сегодня твой мотоцикл?
— Я бы послал тебя куда подальше. Я не сажусь на заднее сиденье.
Она стучит меня по голове — но мой шлем смягчает удар.
— Тогда дай мне прокатиться самой. Просто вокруг квартала.
— Я… так не думаю.
Она дуется.
Я вздыхаю.
— Ты когда-нибудь водила мотоцикл?
— Нет, но всегда хотела.
— Нуу, я всегда хотел полетать, но это не значит, что я сейчас пристегну костюм для скайдайвинга и сигану с чертового Эмпайр-стейт-билдинг.
Она делает шаг ближе и успокаивающе гладит меня по груди.
— Ну, давай, пожалуйста? Я, правда, буду осторожной. И отблагодарю. Очень сильно отблагодарю. Прямо… извращенно, дам тебе приковать меня наручниками к кровати — вот как я тебя отблагодарю.
Забудьте о национальной системе вещания — это проверка.
Буду ли я держаться своего мужского эго, сохраню свою гордость и сберегу своего железного коня от кровавой бойни? Или, позволю своему члену управлять мной и попасть под влияние умопомрачительного обещания о сексе, в котором Ди будет в полном моем распоряжении?
Бороться нет смысла.
— Тогда еду на заднем сиденье.
Скольжу на заднее сиденье так, чтобы у нее было место сесть впереди меня. Потом показываю ей сцепление, газ, и — что самое важное — тормоз.
Знаете, как говорят про мгновения из жизни, которые проносятся у вас перед глазами перед смертью?
К тому времени, как мы подъезжаем к офисному зданию, я могу сказать — без тени сомнения — это абсолютная хренова правда.
Передо мной пролетела вся моя жизнь. Трижды.
Один раз, когда Ди вывернула перед автобусом. Один раз, когда она влетела в мусорные баки, которые разлетелись в разные стороны, словно кегли боулинга, и один раз, когда такси чуть не отбросило нас в сторону.
Хотя тот последний раз, был не совсем по вине Долорес. Нью-Йоркские тачки просто ненормальные — они вытолкают вас, не моргнув глазом, и даже не посмотрят в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, мертвы ли вы.
Оставив мой байк на парковке, Ди и я проходим, держась за руки, в большой, украшенный конференц-зал. Классическая оживленная музыка доносится из колонок ди-джея, которые стоят в одном углу, от украшенных столов вдоль стены веет ароматами, от которых текут слюнки, а комната заполнена звуками смеха и разговоров.
Джон Эванс хорош во многих вещах — но устраивать отличные вечеринки — это превыше всего.
Мы с Ди ходим по залу, я представляю ее своим коллегам, моему исполнительному помощнику. В баре берем выпивку и остаемся вместе с Джеком О’Шей, который демонстрирует нам легкую версию своего подвига в прошлый уик-энд. Я замечаю своих родителей в другой стороне зала — и когда мы направляемся в их сторону, Джек ловит мой взгляд, показывает на Ди и жестом дает мне понять, что она ему нравится.
