Все случилось летом - [64]

— Тоже мне плотогон! — с яростью бросил Тедис. — Тряпка ты, не плотогон. Реку можешь на бревне переплыть? Настоящий плотогон может. И я могу. И по тросу перейду… Ну, спорим! Слабо? Да?

Лапайнис рассмеялся ему в лицо:

— Да если ты хоть раз перейдешь, я все четыре!

Тедиса пытались удержать, но он растолкал тех, что стояли поблизости. Капитан, посасывая трубку, сидел во дворе на скамеечке и чуть не поперхнулся дымом, увидев, как Тедис, схватив багор, бросился к реке.

Все высыпали на берег. Дивпэда-младший, приложив ко рту ладони, кричал:

— Тедис! Вернись!

Тяжелая рука Лапайниса легла ему на плечо:

— Не шуми! Не то старик услышит… А этот шалопай пускай побесится. Авось не маленький, знает, что делает.

Сумерки сгущались. Вечер был томительно однообразен и сер, как и прошлогодняя листва под ногами плотогонов. В тишине было слышно, как с оголенных ветвей дуба падают и шелестят в опавших листьях капли воды. Леса, затаившись в сумраке, казалось, чего-то выжидали. Дивпэда-младший, не выдержав, бросился вниз, но остановился на полпути: было поздно. Тедис взобрался на связку бревен, к которой крепился трос. Слегка наклонившись вперед, он глядел себе под ноги. Еще мгновенье, и поднял багор. С другого берега послышалось:

— Слезай, тебе говорят!

Это кричал Капитан.

Давая понять, что решение принято, и принято бесповоротно, Тедис сделал первый шаг. Потом, согнув колени, балансируя багром, стал продвигаться дальше.

Трос с легким наклоном спускался к воде. Уже кончился берег, под ногами Тедиса чернела вода. Мешали голенища резиновых сапог: они цеплялись друг за дружку и было трудно заносить ногу. Главное — не смотреть в воду. Будто нет ее, есть только трос… и больше ничего. Остальное — фантазия. Как легко пройти по бревну, когда оно на земле. А подними это бревно метров на десять и попробуй тогда… А трос не поднят, он лежит на земле, под ним нет ни воды, ни пустоты… Еще никто не осмелился перейти реку вот так, как он. Правда, летом пытались прокатиться на бревне… На берегу стоят люди, пускай посмотрят, на что способен Тедис. Надо выдержать — во что бы то ни стало.

Перед глазами плыли темные круги. Тедис остановился, расслабив мускулы и собирая силы для следующего шага. Хорошо, багор захватил, очень годится для равновесия. Он уже достиг того места, где трос, спустившись почти к самой воде, цеплялся за бревна перемычки. Оставшиеся несколько шагов можно было пробежать бегом, в крайнем случае спрыгнуть на дощатый настил, тут не высоко. Здесь можно было бы и закончить рискованное путешествие. Дальше трос опять набирал высоту. Сделаешь шаг, и не будет пути назад.

Добравшись до середины, Тедис двинулся дальше. Он уже не ступал, а скользил по тросу, подошва к подошве. С берега не слышалось ни звука, словно там никого и не было.

И тут из дома вышел Дивпэда-старший. Ему давно казалось, что во дворе творится что-то неладное. Потом из окна он увидел рабочих, сосредоточенно глядевших на реку… Что они могли разглядывать в такой поздний час? Теперь он понял, в чем дело. Едва владея собой от гнева, Дивпэда остановился поодаль. Он не мог ничего предпринять. Не дай бог этот пьянчужка испугается и свалится в реку. И такое безобразие под окном конторы! Уму непостижимо! Сколько лет работал, такого не видывал. Форменное издевательство над порядком, дисциплиной, над ним, начальником рейда.

— Я ведь говорил ему, не надо, — лепетал Лапайнис. — А он свое, стервец…

— Ступайте проспитесь, вы пьяны, — прервал его начальник, — с вами завтра поговорим…

И вдруг он потерял самообладание, у него задрожали руки. Невесть откуда появилась жена, она стояла тут же, рядом со всеми, и Дивпэде хотелось крикнуть: «Тебе-то что тут надо?», но он промолчал, — чего доброго, этот забулдыга сорвется, и тогда течением занесет его под плоты… Спрятав руки за спину, он подошел к Капитану и велел ему с багром спускаться вниз к воде на всякий случай.

«Только бы не сорвался, — твердил про себя Дивпэда. — Если сорвется, страшно подумать! Тогда всех разгонят. А меня, начальника, пожалуй, посадят…»

На этом мысли его оборвались. Тедис остановился. Покачнулся, снова выпрямился, пробовал подвинуться, но что-то ему помешало, и сорвался — сорвался и стал падать, как огромный паук, растопырив руки и ноги. Правда, он еще попытался ухватиться за трос, но не успел.

Жена Дивпэды вскрикнула, закрыла лицо руками. Тедис скрылся под водой. У самых бревен плавали кепка и багор.

Плотогоны ринулись к перемычке. Над водой показалась рука, она искала, за что уцепиться. Упав на колени, Капитан схватил эту руку. После короткого рывка показалась и голова Тедиса. Через мгновенье общими усилиями его уже вытаскивали на перемычку.

Тедис шлепал по настилу, со всех сторон его влекло и поддерживало множество рук. Его душил кашель, и на полпути пришлось остановиться. Мокрая одежда облипала худое, тщедушное тело.

— Пустите… Сапоги… — крикнул он, когда унялся кашель.

— Да черт с ними, с сапогами, — бросил кто-то.

— Пойдут рыбам на жилье. Все равно теперь не найти, — добавил другой.

И Тедиса, в одних носках, повели, понесли, потащили к берегу. Там толпа разбилась надвое, точно волна, ударившись о камень. Дивпэда подошел совсем близко, и казалось, он вот-вот схватит парнишку за шиворот, хорошенько тряхнет его или даст подзатыльник У начальника все еще дрожали руки, и все это видели.