Все расследования Шерлока Холмса - [4]

– Когда можно на нее посмотреть?

– Заезжайте за мной сюда завтра в полдень. Съездим вместе на Бейкер-стрит и все уладим, – ответил он.

– Хорошо… Завтра ровно в полдень, – сказал я, и мы пожали друг другу руки.

Оставив Шерлока Холмса в химической лаборатории, мы пошли пешком к моей гостинице.

– Кстати. – Я вдруг остановился и повернулся к Стэмфорду. – Как, черт возьми, он догадался, что я вернулся из Афганистана?

Мой попутчик загадочно улыбнулся.

– Это его конек, – сказал он. – Многие хотели бы знать, как он обо всем догадывается.

– Ага! Здесь попахивает загадкой! – воскликнул я, потирая руки. – Это интригует. Я очень благодарен вам за то, что вы нас познакомили. В конце концов, ведь «подлинное познание всего человечества – это познание одного человека»[11].

– В таком случае лучшего объекта для познания вам не найти, – сказал мне на прощание Стэмфорд. – Только Холмс – крепкий орешек. Бьюсь об заклад, что он уже знает о вас больше, чем вы о нем. Всего доброго.

– Всего доброго, – ответил я и зашагал дальше к гостинице, размышляя о своем новом знакомом.

Глава II. Искусство делать выводы

Как и было условлено, мы с Шерлоком Холмсом встретились на следующий день ровно в полдень и, не откладывая дела в долгий ящик, сразу же поехали смотреть квартиру в доме номер 221-Б на Бейкер-стрит[12], о которой он говорил во время нашей первой встречи. В квартире были две уютные спальни и просторная общая гостиная с двумя большими окнами, обставленная удобной мебелью. Апартаменты показались нам подходящими во всех отношениях, а плата, если делить на двоих, оказалась столь незначительной, что мы тут же договорились о найме. В тот же вечер я перевез свои вещи из гостиницы, Шерлок Холмс привез несколько коробок и чемоданов на следующее утро. Еще пару дней ушло на то, чтобы разобрать и разместить в квартире наше имущество. Покончив с этой непростой работой, мы наконец смогли расслабиться и стали обживать свой новый дом.

Холмс оказался не самым худшим соседом. Шума он не создавал и придерживался постоянного распорядка дня. Почти не бывало такого, чтобы он ложился спать после десяти, а завтракал и уходил Холмс рано утром, еще до того, как я просыпался. Иногда он весь день проводил в химической лаборатории, иногда в прозекторской, а бывало, что просто гулял, и, что интересно, похоже, в самых глухих районах Сити. Иногда Шерлок Холмс уходил в работу с головой, и тогда ничто не могло сравниться с его энергичностью, но бывало, что его охватывала какая-то непонятная хандра, и тогда он мог целый день пролежать на диване в гостиной, не произнося ни слова и даже не шевелясь. В такие дни я замечал в его глазах такое умиротворенное, отсутствующее выражение, что заподозрил бы своего соседа в употреблении какого-нибудь наркотика, если бы не знал, насколько он сдержан в своих желаниях.

Шли недели, и мой интерес к этому человеку вместе с намерением разобраться в его целях и взглядах на жизнь постепенно становились глубже и острее. Даже внешний вид Холмса способен был привлечь внимание случайного наблюдателя. Росту в нем было более шести футов[13], а благодаря необычайной поджарости он казался и того выше. Взгляд у него был острый, пронизывающий, кроме тех периодов оцепенения, о которых я уже упоминал. Узкий ястребиный нос придавал его лицу оттенок настороженности и решительности. К тому же у Холмса был квадратный выступающий подбородок, характерный для людей уверенных в себе и энергичных. Руки Шерлока Холмса постоянно были в чернильных пятнах и следах от химикатов, но, несмотря на это, он обладал необычайной точностью движений, в чем я не раз имел возможность убедиться, наблюдая за тем, как он управляется со своими хрупкими алхимическими приборами.

Меня, вероятно, можно посчитать докучливым любителем совать нос в чужие дела, если я признаюсь, какой интерес вызвал у меня этот человек и как часто я пытался пробиться сквозь стену молчаливой замкнутости, которой Холмс окружил все, что касалось его самого. Но, прежде чем читатель вынесет мне приговор, я хочу напомнить, какой бесцельной была моя жизнь и сколь мало меня окружало такого, на что я мог бы обратить свое внимание. Здоровье не позволяло мне выходить на улицу, кроме тех дней, когда погода была исключительно благоприятной, к тому же у меня не было друзей, которые навещали бы меня и нарушали однообразие моего существования. В данных обстоятельствах я по-настоящему обрадовался тайне, которая ореолом окружала моего соседа, и проводил значительную часть своего времени в попытках разгадать ее.

Медицину Холмс не изучал. Как-то раз он сам в ответ на мой прямой вопрос подтвердил предположение Стэмфорда относительного этого пункта. Никаких книг, которые обычно штудируют желающие получить ученую степень в науке или какой-либо другой области, в его руках я не видел. Но в то же время его интерес к определенным дисциплинам был очевиден, хотя кое в чем познания Холмса были поразительно узки и ограниченны. Нет сомнения, что никто не стал бы так отдаваться работе или добиваться такой скрупулезной точности в деталях, если бы перед ним не стояла определенная цель. Те, кто занимается чтением бессистемно, редко отличаются особым вниманием к малозначительным деталям прочитанного. Никто не забивает себе голову мелочами, если на то нет серьезных оснований.