Все ради любви - [18]

Она вздрогнула, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Распущенные волосы рассыпались шелковистой накидкой по плечам. Эви устало опустила голову и уперлась лбом в колени.

Неожиданно наброшенный ей на плечи пиджак должен был бы удивить ее, но почему-то она даже не пошевелилась. Странно было бы другое – если бы Рашид просто так удалился, предоставив ее самой себе.

– Я думала, ты ушел, – сказала Эви.

Склонив голову набок, она посмотрела на Рашида сквозь завесу волос. Как и она, Рашид сидел на траве, согнув колени. Его белая рубашка как будто светилась, а смуглая кожа блестела, словно полированная бронза.

Рашид повернулся к ней, в его глазах была тревога, а губы сжаты.

– Теперь ты можешь сказать мне, в чем дело?

Нет, с болью подумала Эви. Она не готова. И никогда не будет готова. Она отвела взгляд и уставилась на гладкую поверхность озера.

– Твоя мать думает, что ты больна, – сказал Рашид, поняв, что ответа от Эви вряд ли дождется.

«Больна, – мысленно ответила она. – У меня разбито сердце и болит душа».

– Я не больна.

– Тогда, черт побери, что с тобой происходит? – взорвался он. – Я прекрасно вижу вот уже больше месяца, что что-то не так!

– Я же говорила тебе, что на очередной бой у меня нет сил! – огрызнулась Эви.

– Тогда не превращай разговор в бой! – Он повернулся к ней. – Ты – моя жизнь, моя душа, мое сердце, Эви, – хрипловато продолжал он. – Я все для тебя готов сделать, ты ведь знаешь.

– Кроме женитьбы на мне, – ответила Эви и досадливо поморщилась. Она не хотела так выпаливать ему это.

Ответом ей был тяжелый вздох.

– Так вот в чем дело?

– Нет, – покачала она головой и хотела было подняться, но твердая рука удержала ее на месте.

– Говори, – приказал он. – Или смирись с весьма непривлекательной перспективой провести остаток ночи здесь.

Он был вполне способен на такое – Эви заметила знакомый блеск в его глазах. Чувствуя, как в груди разрастается страшная пустота, Эви подняла глаза к месяцу и ровным голосом проговорила:

– Я беременна.

ГЛАВА ПЯТАЯ

К чести Рашида, после этих слов он не застонал в отчаянии, не разразился проклятиями, не стал гневно спрашивать, как она могла допустить такую неосторожность. Не сделал ничего, что вполне мог бы.

Он вообще не сделал ничего. Он просто продолжал сидеть неподвижно, словно каменное изваяние, – сказалась идеальная выдержка, которой, как Эви было известно, он обладал и умел пользоваться, когда на него обрушивались удары судьбы.

И это было ужасно – гораздо хуже, чем Эви представляла себе, потому что она слишком хорошо знала этого мужчину и прекрасно понимала, что означает сейчас его молчание.

Его мир и все, что имело для него какое-то значение, в один миг рухнуло. Но его молчание означало не просто безупречную выдержку арабского принца, приученного сдерживать свои эмоции перед лицом несчастий.

Рашид не произнес ни слова просто потому, что потерял дар речи.

– Скажи же что-нибудь, – потребовала Эви, чувствуя, что сейчас сойдет с ума от затянувшегося молчания.

– Что, например? – поморщившись, спросил Рашид и добавил: – Знаешь, я только что понял, что онемел.

Конечно, онемел, как же иначе, с болью подумала Эви.

– Неплохо для начала спросить, скажем, как, когда и где, – севшим голосом предложила она.

– Ну что же. – Он наконец пошевелился. Повернул голову и посмотрел на Эви, которая не смогла заставить себя ответить ему взглядом. – Как? – принимая ее предложение, проговорил он.

В ответ Эви только беспомощно пожала плечами.

– Не знаю, как это получилось, – честно призналась она. – Видимо, я что-то напутала в сроках или они меня подвели. Надо точно узнать, когда, – хрипловатым голосом продолжала она. – Около шести недель назад. То есть, скорее всего, в те выходные, которые мы провели на яхте в Средиземном море. Хотя точнее я смогу сказать только после того, как схожу к доктору.

– Так это еще не проверено?

Ну почему он не мог скрыть столь откровенную надежду?! Все внутри Эви сжалось от боли и напряжения, с которым она сдерживала себя.

– Домашние тесты сейчас вполне надежны, – спокойно возразила она.

Снова повисло тяжкое молчание, оно грызло обоих, словно хищник, терзающий убитую жертву. Но Эви не была убита. Наоборот, она была жива и слишком остро чувствовала боль.

Вдалеке заухала сова, призывая кого-то. Лунная дорожка серебрилась на легкой ряби озера, и свадебный букет Кристины покачивался прямо перед ними, словно насмешка судьбы.

– Ты знала об этом две недели назад, ведь так? – неожиданно спросил Рашид.

Отпираться было бессмысленно.

– Да, – ответила она.

– Черт возьми, Эви! – вдруг взорвался Рашид. – Почему ты тогда не сказала мне ничего? Ты хотя бы понимаешь, что для меня значили эти две недели? – воскликнул он. – Ты даже представить не можешь, скольких проблем можно было бы избежать! – Он шумно вздохнул, выдавая свое крайнее раздражение и негодование. – Какая нелепость! – пробормотал он сдавленно. – Какая чудовищная нелепость!

Побледневшая, никак не ожидавшая такой реакции Эви медленно поднялась на ноги и беспомощно посмотрела на сидящего перед ней Рашида. Предвидеть такую резкость и грубость она не могла никак.