Все ради любви - [35]

– Пора перекусить, – говорю я, а Дэн совсем близко. От его волос пахнет шампунем, от кожи веет свежестью… Меня пьянит аромат его лосьона после бритья.

– Стой, – говорит он, еле заметно улыбнувшись. – У тебя тут шоколад на щеке.

Он осторожно стирает шоколад… Затем обнимает меня и, усадив на столешницу, начинает страстно целовать. А я обвиваю ноги вокруг него, совершенно позабыв про шоколадный торт в духовке.

Дэн и я в постели. Мы тяжело дышим, наша одежда разбросана по полу.

– Да… Лучше, чем спортзал, – говорит Дэн и гладит мою руку, лежащую у него на груди.

– Ну что, еще один заход? – спрашивает он, и тут мы слышим стук в стену.

– Это Мораг, – шепчу я, затаив дыхание и стараясь не смеяться. – Злая старуха-соседка.

– Да, – стонет Дэн, еле сдерживая смех. – Да, детка! Да, да, да!

Мы замолкаем, и старуха снова исступленно колотит в нашу тонкую стенку.

На следующий день Дэн и я, лежа в постели, едим лазанью. К сожалению, шоколадный торт до этого дня так и не дожил. Сгорел до углей. Мы еле-еле выключили пожарную сигнализацию.

– Но ты должен был увидеть, как я старалась, – говорю я ему, – растопила шоколад и масло на паровой бане.

– На чем? – не понимает Дэн.

– Именно. Вот так сильно я старалась.

Дэн кладет мне в рот еще один кусочек мяса с томатом, покрытым сырным соусом. Внезапно во мне взыграл голод, и, судя по всему, Дэн тоже проголодался. Мы практически вылизываем тарелки. Я снова смотрю на его руки.

– Что у тебя с руками? – спрашиваю.

И касаюсь пальцами его кожи.

– Это экзема. У меня она с детства. Я всегда выбирался на лестницу посреди ночи и чесал руки – так меня мама и находила. При любом стрессе все обостряется, – рассказывает Дэн.

– Прости.

Он пожимает плечами.

– Да ничего. Бывают у людей проблемы и посерьезнее. В любом случае…

Он проводит рукой по волосам:

– А может, не будем обсуждать какую-то там экзему?.. Это вовсе не сексуально.

Расхохотавшись, я выпрыгиваю из постели и распахиваю занавески. Поток солнечного света заливает комнату. Я выглядываю на дорогу.

– Тут Мораг на скутере, – говорю я, наблюдая, как старушка несется по улице, а рядом с ней по тротуару бежит ее дворняжка. Я поворачиваюсь к Дэну:

– Чем займемся дальше?

Он ставит тарелки на пол, садится и смотрит на меня озорным взглядом.

– Ну, не знаю, как насчет тебя, но если старая ведьма укатила…

Я иду к нему, по пути снимая с себя футболку. Не говоря ни слова, я толкаю Дэна на постель и забираюсь к нему на колени. Он уже возбужден. Держа его за плечи, я опускаюсь все ниже, дразня его. Вскоре Дэн уже во мне.

Звонка телефона я не слышу, пока не раздается громкий бабушкин голос на автоответчике.

– Знаю, ты куда-то ушла, но сегодня такой прекрасный день. Я только что была в саду. Африканская лилия расцвела, такая красивая.

– Не останавливайся, – бормочет Дэн, сильнее прижимая меня к себе.

– Так вот, я просто звоню узнать, как прошло твое вчерашнее свидание. Надеюсь, было весело, а торт получился вкусным…

11

2014 год

Уорд созывает очередное собрание, а я все еще думаю о Дэне. Прошла неделя после нашего судьбоносного разговора – когда я ляпнула, не проверялась ли его новая подружка на предмет хронических заболеваний. Неудивительно, что Дэн зол. Я позвонила ему вчера вечером – извиниться. Сказала, что если он готов познакомить Айлу со своей девушкой в эти выходные, то я согласна. Даже пообещала подготовить Айлу.

– Тебе она понравится, – проговорил он неловко. Я не ответила.

В зал для совещаний входит Грэм, и ход моих мыслей обрывается.

– Только шесть минут девятого, Уорд, – говорит он, плюхнувшись на кресло. – Прости, но мне нужно вставать очень рано.

– Ну, всегда можно переехать поближе, – предлагает Люси.

Грэм живет в Холипорте, недалеко от Мэйденхеда, в Беркшире. Каждое утро он ездит на поезде из Рединга в Паддингтон, и потом все мы узнаем подробное описание каждой поездки. Часто поезда набиты битком, и поэтому ему приходится стоять, с его-то больной спиной, а иногда поезд стоит минут по двадцать, не говоря уж о том, что в буфете часто заканчиваются блинчики – свои проблемы он расписывает так ярко и красочно, что у меня каждый раз ощущение, будто я ехала на поезде вместе с ним.

– Как я могу переехать в Лондон, – сетует Грэм, – когда тут нет ни одного хорошего теннисного клуба.

– Ну да, а Лондонский королевский клуб тебе – не теннисный клуб, – цедит сквозь зубы Уорд, но видно, что тратить время на эту бесполезную беседу он не намерен.

Прошло двадцать минут, мы уже обсудили все дома, выставленные к этому дню на продажу, и теперь обсуждаем последние сделки.

– Загородный дом Дин теперь в руках «Баркер и Г», – говорит Уорд.

Спад гавкает. Он внизу. С недавних пор Уорд просит меня оставлять собаку внизу.

– За три миллиона они его не пристроят, и это нам на руку, – говорит Уорд. – Дженьюэри, не могли бы вы отправить миссис Льюис букет цветов?

Миссис Льюис – хозяйка дома.

– Зачем? – спрашивает Грэм, озадаченный, как и я.

– Чтобы «Шервудс» были первыми, к кому она обратится, когда «Б и Г» облажаются. Как насчет монастыря? – отвечает и тут же спрашивает Уорд.

– Он тоже у «Б и Г», – виновато сообщает Люси.