Все прекрасное – ужасно, все ужасное – прекрасно. Этюды о художниках и живописи - [46]
Послушайте, а может быть, Вас привел ко мне вовсе не Рубинштейн? А, скажем, Борис Орлов. Почему бы и нет? Например, сразу после выставки. Помню, Вы с Борей устроили очередную однодневную выставку в вашем Клубе скульпторов. Кого там только не было: и Лебедев, и Чуйков, и Кабаков, и Булатов, и, естественно, Васильев, и кто-то еще… и Вы сами с Орловым. Среди прочих экспонатов – три мои совершенно одинаковые картины под общим названием «Фрагмент».
Помнится, Боря в тот вечер сравнивал выставившихся художников с солдатами на передней линии фронта; там, мол, и риска больше, и смертность выше. Так вот, сразу после выставки… да-да, после выставки… выставка – правильный, хороший повод для знакомства – Вы взяли и завалились ко мне с Орловым. Боря говорит: «Неужели вы до сих пор не знакомы? Этого не может быть! Сейчас я сделаю доброе дело». А у меня – ни поесть, ни выпить. Но Вы, слава Богу, не по части выпить были. Правда, пивом не гнушались, как я отметил выше. Да, пива могли выпить немерено. Может, целое ведро? Впрочем, так точно не было, потому что мы познакомились за пару лет до того.
А, может быть, Вы пришли сами? Да-да, припоминаю. Взяли и свалились как снег на голову. Это вполне в вашем духе. Без церемоний. Вот Вы пересекаете уже упомянутый выше двор. В зависимости от времени года шлепаете по гоголевской луже или же месите никем не убираемый снег. Из подвала уже несуществующего дома, где располагался в то время закрытый распределитель дефицитных продуктов для особо важных персон, бодро выходит увешанный пакетами, пышущий здоровьем популярный эстрадный певец. Селебрити грузит продукты в машину «Волгу», поглядывая на всякий случай по сторонам: нет ли где в окне…
Впрочем, может быть, Вам как раз повезло. И это был прекрасный ясный летний день. Двор был сухой. Небо синее. Птицы… Ну если не птицы, то хотя бы голуби… если не летали, то хотя бы шныряли по двору. Ну а если они даже и не шныряли, то их точно слопали злобные серые твари из колбасного подвала, чей выход в аккурат приходился дверь в дверь с черной лестницей, ведущей на мой чердак. Возле двери Вас встречали тетки из столовки на первом. Тетки переговаривались, как водится, хамскими голосами. Примостившись на пустых ящиках из-под тары, они чистили картошку. На втором этаже Вам попалась дверь в полувыселенную коммуналку. Вы, конечно, сразу обратили внимание на табличку: «Рубинштейн – 2 звонка». Помните, дверь была снаружи схвачена огромным висячим чугунным замком. И, конечно же, Вы услышали, что изнутри кто-то рвется наружу и исступленно дергает навеки запертую, если не замурованную дверь. Вы еще не удержались от жутковатой шутки: «Неужели Лев Семенович? Неужели он?!»
Итак, Вы миновали второй этаж и даже не вляпались ни в одну кошачью-собачью кучку на третьем. Звоните. Входите. И тотчас стреляете у меня сигаретку: Вы тогда уже бросали курить. Знали, что сердце. Знали, что нельзя.
Пришли-то Вы, пожалуй, сами, но не в мастерскую. А к нам домой. В кооператив «Художник-график». Малая Грузинская, д. 28, кв. 34. Припоминаете? Со стороны Волкова переулка. Ну, где пэтэушный дом. Возле Горкома графиков Вас еще чуть было не сшиб с ног художник Зверев. Едва увернулись. Маэстро в помятом состоянии, встав на четвереньки, с громким лаем (чем не Кулик?) нападал на малого тибетского терьера Коку. Отважный Кока не сдавался и Зверел в ответ.
Если же я подзабыл и Вы прибыли со стороны Малой Грузинской, где лютеранский костел, то по дороге заметили засевшего в кустах усатого шпиона. Шпион именно в тот день выслеживал неверную жену. Возле подъезда толпились девушки. Караулили Высоцкого, проживавшего в то время в нашем подъезде. Вот Вы идете, проходите совсем рядом. Еще живой, но не канонический классик. Дотронуться можно… А они (ДУРЫ!) ноль внимания, кило презрения.
Варвара Ивановна, консьержка, она же «Белая вошь», глядит строго, но пропускает. В кабине лифта полно народу: бывшая французская жена известного кинорежиссера в узбекской бараньей шапке, которую я ей подарил за уроки французского, проктолог-уролог-гинеколог, дама, которая «больше женщина и мать, чем художница», сын Кукрыниксов в дефицитном финском спортивном костюме (только что отбегал), китаец-массажист «Нозки, нозки тозе вазно». Борец с оголтелым сионизмом Теодор Гладков… Толкнул Вас, сволочь (!), и не извинился. В последнюю секунду вскочил и сразу занервничал усатый шпион.
На девятом выходите. Звоните в дверь. «Здравствуйте, Александра Георгиевна». А я – в лежку. Температура сорок. Кончаюсь, типа. Алеся – угощать. А Вы – в карман. И достаете из широких, само собой, штанин маленькую книжечку, сшитую, заметьте, белыми нитками. И давай читать: «Вот всех я по местам расставил…» Я слышал в первый раз. И… забыл, что болен.
Вообще литература творит чудеса. Бывает, спасает жизнь и кошелек. Вот послушайте: вчера выпивал с небезызвестным Вам Львом Семенычем в «Маяке». Возвращался домой во втором часу ночи. Присел на скамейку на Чистопрудном и мгновенно заснул. Двое проходимцев с увесистыми кулачищами плотно присели с двух сторон и попытались засунуть вышеупомянутые кулачищи в мои карманы. Я вскочил и, прежде чем проснулся, неожиданно для себя во всю ивановскую с пафосом процитировал Рубинштейна: «Номер, который, по всей видимости, не пройдет!» Проходимцы не ожидали. Смешались. Я ускользнул.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой книге собраны воспоминания и размышления взрослых людей, помнящих о своей детской травме – временном отлучении от семьи по очень уважительным причинам: детский сад, больница (санаторий) в любое время года или пионерлагерь (чужая дача) летом. Любой не родительский дом для ребенка – это и есть дом казенный, опыт пребывания в котором западает в душу на всю жизнь. Авторы сборника сыграли в увлекательную игру – попытались преобразовать боль, страх, стыд в текст. Получилась единая история о насилии и разных способах преодоления его последствий, об осмыслении прожитого, о становлении личности, об обретении свободы.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.