Все прекрасное началось потом - [38]

Следующим на сцену вышел трансвестит. Он снял со стойки микрофон и отбросил назад копну светлых волос, подмигнув какому-то старичку, сидевшему прямо перед ним в первом ряду. Джордж сказал Генри и Ребекке, что пора и честь знать: хотя впереди оставалось еще пять живых выступлений, было уже поздно. Они согласились, набили себе рот слоеной пахлавой – напоследок, вышли из ресторана и, закурив, остановились посреди улицы, не зная, куда податься. Было половина третьего утра.

– Я пьяная в стельку, – призналась Ребекка. – С вашего позволения.

Генри обнял ее.

– С твоего позволения, я тоже.

– Критский самогон, – во всеуслышание объявил Джордж. – Они гонят его у себя в горах. Последний раз, когда я его отведал, меня угораздило попасть под машину.

– Зато благодаря ему ты, как видишь, уцелел, – сгибаясь от смеха, сказал Генри.

Ребекка взяла Джорджа и Генри за руки, чтобы не упасть, но, несмотря на это, ее вело из стороны в сторону.

– По-моему, надо взять такси, – сказала она.

Тут, как оно часто бывает с изрядно подвыпившими, прямо перед ними откуда ни возьмись возникло такси – и они оказались в нем так внезапно, что даже не помнили, как им это удалось.

В такси Генри болтал без умолку. А вслед за тем друг хлопнул таксиста по плечу.

– Тут со мной мой братишка, – с чувством проговорил Генри заплетающимся языком. – Он сам говорит, что мой брат.

Таксист кивнул.

Потом Ребекка рассказала Генри, как повстречалась с Джорджем, как сперва увидела его и подумала, что с виду он парень интересный. А Джордж признался, что не поверил своим ушам, когда она с ним заговорила.

Они высадились на углу улицы, где жил Генри. Джордж обнял Генри за плечи, и дальше они так и пошли – в обнимку.

– Я пьяный в дым, – сказал Генри. – Ну просто в дым.

– А то, – согласился Джордж. – Столько в себя влить.

– Неужели ты пропустил мимо ушей то, что я сказал в такси? – спросил Генри. – Знаю, ты американец, но это не имеет значения… да и разница в возрасте тут ни при чем, уж во всяком случае.

– Спасибо, – сказал Джордж и полез в карман за сигаретами. – Мне все это нравится.

У дома Генри Ребекка остановилась и посмотрела на луну.

– Почти полная, – заметила она.

– Почти, моя раскрасавица, расчудесная стюардесса, – сказал Генри. – Кому, как не тебе, знать луну лучше, чем всем нам, ведь ты провела в небе не один год, как бесконечно падающая звезда.

– Пошли домой, – предложила Ребекка, – не то я рухну прямо здесь.

– Это правда? – спросил Джордж.

– Что правда? – переспросил Генри.

– Не знаю, – сказал Джордж. – Ну правда!

И они оба расхохотались.

Какое-то время они втроем сидели на кухне. Джордж допил оставшееся вино и завел с Генри разговор о человеческих останках.

– Генри знает столько всего интересного, а о себе почти ничего не рассказывает, – заметила Ребекка Джорджу. – Правда?

– Моя жизнь не представляет никакого интереса, – пробормотал Генри. – Боюсь, я далеко не идеал.

– Не верю, – возразил Джордж.

– Что он неинтересный? – спросила Ребекка.

– Нет, что он боится, – уточнил Джордж и тут же расхохотался. – О чем это мы опять?

Часов около четырех утра Ребекка призналась, что у нее слипаются глаза. Она поцеловала в щеку их обоих, пошла в спальню Генри и закрыла за собой дверь.

Генри встал и налил себе стакан воды, а потом – Джорджу.

– А теперь, дружище Джордж, пойду-ка я приготовлю тебе ложе.

Генри направился в коридор, где стоял сервант, достал простыни с подушкой и с неуклюжестью пьяного принялся устраивать ему постель. А Джордж стоял у окна и смотрел на улицу. Снова пошел дождь – тишину нарушала лишь дробь падающих капель.

Потом с улицы послышался отдаленный шум брызг медленно приближающегося такси, но вскоре и оно скрылось из вида, как не бывало.

– Ну что скажешь? – спросил Генри, разглядывая импровизированное ложе, которое он приготовил для друга.

– Тебе надо работать в гостинице, – ответил Джордж.

– Что ж, неплохая мысль… да, вспомнил, утром я еще должен одолжить тебе мои запасные плавки.

– Спокойной ночи, братишка, – тихо проговорил Джордж.

Генри неловко наклонился к другу и обнял его. Какое-то время они так и стояли – не шелохнувшись.

– Спокойной ночи, спокойной ночи, – так же тихо сказал он.

Ребекка уже спала.

Одежда ее лежала на стуле, уложенная в том порядке, в каком она ее снимала. Генри разделся и сложил свою одежду сверху.

Забравшись под простыни, он почувствовал спиной прикосновение рук.

А когда закрыл глаза, тело Ребекки под простынями зашевелилось. Он лежал на спине и ощущал ее, хотя его уже накрыло тенью другого видения.

Глава тридцатая

Они прибыли в Пирей много позже, чем рассчитывали. Порт опустел, поскольку большинство туристических катеров уже отбыло к островам.

Какие-то матросики, бездельничая, покуривали. Рядом крутилась собака, вздернув хвост. Воздух был просоленный. В ларьке кивал носом старичок-продавец. У него громко играло радио, и никто не обращал на них внимания.

Они постояли пару минут, озираясь по сторонам.

– Сдается мне, на катер мы опоздали, – с напускной улыбкой заметил Генри.

Ребекка подняла ногу, чтобы поправить ремешок на босоножке.

– И что же нам теперь делать? – спросила она.