Все правители Москвы. 1917–2017 - [133]

На открытии, когда разрезали ленточку, кто-то даже вытащил шампанское. Появились фужеры, шампанское разлили, и председатель Мосгорисполкома, громко произнес:

— Ну, чтобы ездилось всегда по дороге с ветерком!

И разбил фужер об асфальт так, что от него остались только мелкие кусочки.

Поехали по новой дороге… Впереди мчалась «Волга» председателя Исполкома Моссовета, даже сопровождающая милицейская машина не решалась ее обгонять. Николай Александрович сидел у открытого окна, рядом с шофером. Бежали километры. На протяжении всей трассы в середине шел зеленый газон: «Предлагал же убрать с дороги газон, но не согласились. Проект, проект. И вот теперь насколько сужена проезжая часть, — думал он, смотря на зеленую полосу. — Да и на безопасности движения это может отразиться. Лишний этот газон».

Николай Александрович, действительно, боролся с тем, чтобы газон с дороги убрали, советовал, чтобы просто провели белую разделительную полосу. Приводил примеры строительства таких дорог в других странах, где нет никаких газонов и для машин используется буквально каждый сантиметр, но с ним не согласились. Говорили: «У них — так, а у нас пусть так будет! Это же красиво: зеленая полоса на дороге!» Газон потом все-таки сняли, когда реконструировали и расширяли саму дорогу.

Как свидетельствовали люди, которые знали Николая Александровича, одна мысль никогда не покидала его. Какими бы вопросами он не занимался, будучи председателем Мосгорисполкома, что бы не решал, он всегда думал о будущем Москвы.

— Будущее Москвы не давало ему покоя, — сказал мне один из моих собеседников, работавший вместе с Н.А. Дыгаем. — Он, кажется, думал об этом во время совещаний, собраний и встреч с людьми, в часы отдыха, которых у него было не так много. Потому, наверно, и внес в правительство предложение о разработке Генерального плана развития Москвы до 1980 года.

К предложению, как известно, отнеслись скептически, но Николай Александрович все-таки представил первый вариант технико-экономических основ этого плана, суть которого была в рациональном расселении москвичей с помощью комплексного жилищного строительства, в гармоничном развитии всех отраслей городского хозяйства. Технико-экономические основы были встречены без особого энтузиазма, сказали: «Хорошо. Посмотрим.» Однако необходимого разворота событий не получилось. Работая в Моссовете, он понимал, как трудно бывает добиться нужного результата. «Вроде, все согласны, все поддерживают, а дело стоит на месте».

Но были и счастливые моменты. Такие, как церемония вручения Нобелевской премии академику Л.Д. Ландау. Он в 1962 году попал в автомобильную катастрофу. Врачи долго боролись за его жизнь, даже думали, что спасти не удастся — слишком серьезными оказались травмы. Но все-таки сумели относительно восстановить организм, и академик остался жив.

В то время, когда Лев Давидович Ландау находился в больнице, ему была присуждена Нобелевская премия. Премия, как известно, вручается в Стокгольме, куда Нобелевский комитет приглашает лауреатов. Но ни о какой поездке Л.Д. Ландау в Стокгольм не могло быть и речи — у него был строго постельный режим. И тогда было решено поручить послу Швеции в СССР вручить премию Л.Д. Ландау в Москве.

Протокол вручения обсуждался долго — слишком уж он был необычным: торжественная часть должна состояться в больнице. Наконец, обо всем договорились и назначили день вручения.

Н.А. Дыгаю было поручено присутствовать при вручении. Он приехал в больницу задолго до церемонии, хотелось встретиться с Львом Давидовичем, поговорить с ним, поздравить, сказать теплые слова, а не так — с ходу появиться, увидеть, пожать руку и уехать.

К назначенному часу приглашенные начали съезжаться. У больничной ограды выстроился целый ряд самых разных машин, в том числе и машин с иностранными номерами. Приехал шведский посол. Он вышел из машины очень значимо и, не удостоив никого из встречавших его взглядом, направился к входу в больницу. Следовавший за ним высокий молодой человек так же значимо нес папку. «Диплом Нобелевского лауреата», — догадался Н.А. Дыгай.

Все прошло хорошо. Были речи, были поздравления, цветы и даже звучала та музыка, которая исполняется при вручении Нобелевской премии. Музыка, правда, была в записи…

А на следующий день Николаю Александровичу позвонил начальник Управления пожарной охраны Москвы, хотя на этот раз никакого пожара не было. Начальник управления просил председателя Исполкома Моссовета принять его и просил назначить время.

На другой день в одной из старейших московских «пожарок», что высится своей башней у метро «Сокольники» состоялся не только разговор с начальником управления пожарной охраны, а прошло целое совещание, на котором обсуждались многие вопросы, касающиеся усиления пожарной охраны города, укрепления ее материальной базы, в том числе говорили и об увеличении парка пожарных машин, о пополнении пожарного инвентаря.

Когда после совещания Николай Александрович вышел на улицу, то увидел, что совсем рядом, через дорогу, на краю небольшого сквера развернулась какая-то стройка.

— А это что вы строите? — спросил он председателя исполкома Куйбышевского райсовета Б.А. Щелкова, который тоже принимал участие в совещании в «пожарке», ведь она находилась на территории этого района.