А еще больше ей хочется поехать к Майку и сбросить пижаму... Она мысленно нажала на тормоза.
– Так что, – говорил Сет, – когда Джефф предложил мне поработать в Тесоро, я за его предложение ухватился обеими руками. – Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Потому что, по-моему, лучший способ укрепления законности...
Она вновь отключилась. Чем занят сейчас Майк? Не скучает по ней? Не думает о том, как проходит ее свидание?
Час спустя грузовик Майка стоял возле дома Норы, а сам он, не отрываясь, смотрел на ее окно. Сквозь штору ему были видны два силуэта, просто два пятна, но этого достаточно, чтобы понять: Нора пригласила своего нового друга к себе.
Пальцы Майка сжали руль – надо было оставаться дома, нечего сидеть здесь и выслеживать ее, что твой охотник. Нора для него ничего не значит. Черт, сам чуть не силой свел ее с новым заместителем шерифа, так кого он теперь винит?
А кто говорит о вине?
Только не Майк.
С ним все в порядке.
В полном порядке.
Он включил зажигание и выехал на улицу. В сторону ранчо.
Один.
– Но он же такой прелестный!
Молли смотрела на подругу так, словно та рехнулась.
– И скучный. – Нора устроилась на темно-красном диване в доме Молли.
Ей было тоскливо даже вспоминать о вчерашнем свидании. Нет, Сет Томас – неплохой человек, но Нора предпочла бы заняться сексом с таким мужчиной, который воспламенил бы ее с первого взгляда. А Томас к таким не относится.
– Весь вечер он только и рассказывал мне об академии. Как он получил медаль за физическую подготовку, как был лучшим по снайперской подготовке, как надо надевать наручники...
– Да? Ммм...
Нора рассмеялась:
– Прекрати.
– Я просто думаю вслух, – пояснила Молли.
– Все дело в том, что в нем нет...
– Огня?
– Точно, – вздохнула Нора.
– Значит, тебе вдруг понадобился огонек... Мне кажется, я-то не из породы занудных дам.
Нора поерзала на диване, осматриваясь: уютный, теплый, обжитой дом. Следы пальцев на стеклах окон, кипы книг на столах, пыль. Да, Марта Стюарт не из упомянутой породы, она говорит каждому встречному и поперечному, что нашла бы время для уборки, вот только ее дочь пока еще младенец.
Совершенно замечательная шестимесячная Трейси растет как... ну, как трава. Сейчас она ползает среди игрушек по полу, лопочет и гукает. Нора смотрела на малышку и чувствовала, что внутри у нее что-то ноет. Ее жизнь складывается так, что она, похоже, никогда не будет иметь детей, и сердце стынет от одной мысли об этом.
– Эй! – подала голос Молли. – Ты говорила...
Нора обернулась к подруге:
– Я говорила, что твоя дочка хорошеет день ото дня.
Молли расцвела в самом буквальном смысле.
– Ты это серьезно?
Но надолго отвлечь ее все-таки не удалось – Молли обладала хваткой питбуля.
– Так, значит, у тебя на примете имеется кто-то с огоньком?
– Допустим.
– Видный собой парень, у которого есть ферма и пятилетняя дочь?
Нора сердито взглянула на подругу:
– Ты, психованная!..
– Ну да, только лучше зови меня Молли Великолепной. – Расхохотавшись, она закинула ноги на кофейный столик. – Между нами говоря, Нора, вот уже две недели ты проводишь с ним чуть не всякую минуту, когда не спишь. Так о ком еще ты можешь думать?
– Дать тебе разумный и трезвый ответ? – парировала Нора. – Да едва ли не о всяком другом.
– Майк – отличный парень.
– О-о, бесподобный! Он смотрит на меня и видит болотную кикимору.
– Так-так, твое стремление преувеличивать становится патологическим.
– Нисколько я не преувеличиваю, – возразила Нора – она-то помнила, как охотно Майк подбросил ей Сета Томаса. – Он из кожи вон лезет, чтобы только держать меня на расстоянии вытянутой руки.
Молли подалась вперед и усмехнулась:
– Милая моя, если ты от него на расстоянии вытянутой руки, это значит, что он всегда может к тебе притронуться.
– Легко тебе говорить. Джефф тает как свечка, когда на тебя смотрит.
– Милая, да любой мужчина растает, было бы погорячее.
Нора рассмеялась – ей вспомнился жаркий блеск устремленных на нее глаз Майка, вспомнилось, как она стояла рядом с ним, а напряжение в его теле достигало такой точки, что он уходил... куда угодно. Что ж, если она сумеет разогреть его... Тогда может растаять даже Майк.
Вечернее солнце пекло землю и поджаривало обнаженную спину Майка. Горячие лучи поддерживали внутреннее пламя, которое бушевало в нем с прошлой ночи. Напрасно он ездил в город, напрасно оказался вблизи дома Норы, напрасно мучил себя, воображая ее наедине с заместителем шерифа.
Всю ночь напролет воспаленный мозг терзал его, рисуя перед ним, как не он целует Нору, прикасается к ней, обнимает. Он с силой сжал рукоятку молотка, который держал в правой руке, и на шляпку гвоздя обрушился удар такой силы, что острие вышло наружу по другую сторону доски забора. Удар больно отдался в правой руке, и боль на короткое мгновение отвлекла его от мыслей, которых ему не следовало бы иметь.
