Все о челюсти и не только… - [2]

Вместе со мной в палате лежали две веселые молодые женщины, Вика и Аня, которые здорово поднимали мне настроение перед операцией. Если кто-то не знает, что чувствует человек перед подобным вмешательством, то скажу: он чувствует напряжение и страх. Вика была доброй, мягкой, активной, веселой и жизнерадостной, Ане тоже юмора и жизнелюбия было не занимать.

Как-то Вика осаждала врача, чтобы он назначил ей что-нибудь для лучшего заживления тканей и поддержания организма. Он окинул быстрым оценивающим взглядом ее фигуру с головы до ног и доверительно сказал: «Нормальный у Вас организм». Нам с Аней ничего не оставалось, как подтвердить: «Да, это верно».

Общение с девчонками доставляло мне истинное удовольствие. Мы постоянно шутили и смеялись. И мне начало казаться, что все же обязательно должен быть «свет в конце тоннеля».

Правда, за день до операции я запаниковала и начала говорить, что у меня. вроде, уже не так уж и болит, и лимфаденит не сильно мучает, и что по сравнению с другими, у которых флегмоны, переломы челюсти, носа, гнойные воспаления зубов и все лицо сплошной синяк, мое состояние очень даже ничего. Но из коридора подул сквознячок, и у меня снова заныл лимфоузел. Девчонки сказали: «Ну и долго ты будешь так мучиться? Ни пить, ни есть ничего холодного, бояться любого сквозняка, закрывать лицо зимой?»

Конечно, я понимала, что они правы и надо попробовать изменить ситуацию. Поскольку хирургическое вмешательство стало неотвратимым, мне захотелось максимально его облегчить.

Операция должна была проходить под общим наркозом, при одной мысли об этом мне становилось плохо. Как-то мне делали общий наркоз, я перенесла его ужасно – тошнота, рвота, перевозбуждение, и это еще далеко не все симптомы. Поэтому первым делом я решила отделаться от общего наркоза и уговорить врача на местную анестезию.

Со своей проблемой я обратилась к зав. отделением. Это был пожилой худощавый мужчина с серьезным, спокойным и внимательным взглядом. Порой он был способен смеяться, как ребенок, и проявлять удивительную для его возраста живость и активность. К пациентам он относился доброжелательно и помнил всех, кто с чем лежит, и это при их-то текучести. Его профессиональная память меня удивляла, но потом я пришла к выводу, что это результат многолетней работы. И вообще, сравнивая нынешнее поколение врачей с пожилыми, много лет проработавшими, приходится констатировать несомненное превосходство вторых как в ответственном отношении к делу, так и в добром расположении к людям. Чувствуется, что клятва Гиппократа для них не пустой звук. Ну так вот, зав. отделением был в своем кабинете.

– Здравствуйте, – сказала я. – Николай Анатольевич, завтра мне будут делать операцию. Можно ли применить местное обезболивание, а не общий наркоз, потому что общий я плохо переношу?

Он секунду подумал и сказал: «Хорошо. Мы сделаем Вам ультракаин. Ага?»

Я, конечно, «агакнула» в ответ, хотя название препарата мне ничего не сказало, но я надеялась, что он-то знает, про что говорит.

– Мне в прошлый раз, – снова обратилась я к нему, – когда чистили остеомиелит в областной стоматологии, разрезали только десну от зубов. Может, так же сделать?

Врач озадаченно на меня посмотрел, будто засомневался в том, что человек перед ним достаточно хорошо понимает, куда и зачем лег.

– Нет, мы не будем в потемках неизвестности нащупывать воспаление, – сказал он.

Я не особенно огорчилась и продолжала.

– Николай Анатольевич… Можно ли, чтобы именно Вы сделали мне операцию?

Врач, задумавшись, посмотрел сквозь меня, ничего не ответив. Видимо, никакого решения он пока не принял. Несмотря на его молчание я не теряла запал и решила изложить следующую свою проблему, и сказала, что когда снимала мост, готовясь к операции, сломала зуб, а теперь волнуюсь, можно ли будет его нарастить.

Пожилой доктор проявил понимание и даже постарался по-своему утешить, сказав: «Хорошо, что это случилось не во время операции». С ним было трудно не согласиться, поэтому я кивнула, и, придя в палату, стала психологически готовиться к завтрашнему дню.

Через некоторое время зашел врач и сказал, что операция будет точно завтра и оперировать будет он. Мне стало значительно спокойнее от того, что буду в руках опытного хирурга.

Весь следующий день прошел в ожидании момента, когда меня позовут в операционную. Наконец зашла медсестра и назвала мою фамилию.

Операционная располагалась на 1 этаже, там было неуютно и холодно. Я села на указанный стул и стала ждать своей очереди. До меня доносились голоса. Кого-то будили после наркоза, громко называя по имени. Теперь надо было идти мне. Я мужественно легла на операционный стол, мне показали, за что держаться руками, и протерли лицо и рот спиртом. Пришел врач, сделал обезболивающие уколы, а потом сказал: «А давайте еще, не будем жалеть». И уколол еще. Мне хотелось сказать ему спасибо, но я не могла, потому что операция уже началась, и я слышала, как трещит десна, и чувствовала, как сверлят челюсть. Сказать, что было страшно – значит, ничего не сказать. Только молитва помогала мне справиться со страхом. Сначала я пыталась по привычке дышать носом, поэтому время от времени говорила врачу: «Дышать». Он сколько-то ослаблял хватку, но это мне мало помогало. Хирургическая медсестра, не понимая, что мешает моему дыханию, спросила его: «Че это она все дышать, да дышать?»