Все нечестные святые - [77]

Когда никто не видел, она плакала, а в присутствии родных улыбалась и смеялась.

Свадебную церемонию решили провести в кафедральном соборе Сан-Фернандо, и добиться этого удалось исключительно благодаря связям домовладельца. Собор, старинное, величественное здание, был построен в начале восемнадцатого века. Белые колонны поддерживали арочный свод, а крыша держалась на белых округлых брусьях, походивших на ребра огромного кита. Любая невеста пришла бы в восторг, доведись ей выходить замуж в таком величественном месте. В таком месте должна начинаться история большой любви.

Вот только в случае Мариситы ни о какой любви и речи не шло.

Гомер стоял у алтаря рядом со священником и ждал невесту. Марисита остановилась в дверях. Эдгар вел ее под руку, он плохо ходил, но положил себе во что бы то ни стало дохромать до алтаря, раз уж это единственное, что он может сделать для дочери. Марисита видела обращенное к ней лицо матери, сидевшей в самом первом ряду, и слышала смех младших сестричек, готовившихся бросать в нее цветочные лепестки. Макса в первом ряду не наблюдалось, потому что пятнадцать минут назад он закатил истерику из-за своего костюма и теперь ждал кого-то снаружи, дабы сказать тому человеку, что с самого начала был прав, а до тех пор отказывался заходить.

Марисита посмотрела на свою семью и сказала себе, что спасает их. Слезы подступили к ее глазам, но она не позволила им пролиться и попыталась улыбнуться.

Но не смогла.

Поэтому Марисита побежала.

Она выбежала из церкви, и отец не смог побежать за ней из-за больной ноги, а сестры испытали слишком сильный шок и не поняли, что Марисита не собирается останавливаться, и Макс не остановил ее, потому что никогда не гнался ни за кем, кроме собственной ярости. Поэтому Марисита бежала, бежала и бежала. Она бежала весь день и всю ночь, потом еще один день и еще одну ночь, и так без конца, всё дальше и дальше, придерживая обеими руками свадебное платье и плача из-за того, что предала родных.

Потом она обнаружила, что прибежала в Бичо Раро, и в ее душе назрело первое чудо.

Глава 28

– И тогда ты получила чудо? – спросил Хоакин. Он с огромным трудом продолжал говорить в непринужденной манере Дьябло Дьябло, потому что его, как и всех присутствующих, до глубины души поразил рассказ Мариситы. Хоакин, Пит и Беатрис смотрели на закрытые дверцы кузова грузовика, представляя, как Марисита стоит одна на сцене.

– Да, – подтвердила Марисита. Она снова плакала, с трудом выдавливая слова сквозь слезы. Не всегда можно определить, что выступающий по радио человек плачет, но сейчас в голосе девушки отчетливо звучали рыдания. Этот душераздирающий звук явственно перекрывал шум идущего вокруг Мариситы дождя.

Хоакин пожалел, что семья Мариситы не слышит этот рассказ, как Робби и Бетси услышали письма друг друга прошлой ночью. Но ее семья находилась за много миль от Бичо Раро, поэтому он просто продолжил.

– А потом тебе помог Даниэль?

Марисита прошептала:

– Я знала, что он рискует собой.

Она не сомневалась, что в следующие несколько минут все Сория ее возненавидят, если не уже, после того как услышали о предательстве, которое она совершила по отношению к своим родным. И всё же она продолжала.

– Мы знали, что не должны говорить друг с другом. Но иногда… он заходил ко мне на кухню и просто сидел там, пока я готовила. Я не готовила для него… я знала, что это запрещено. Но иногда после его ухода я замечала, что пропало несколько бискочито или чурро, и я стала готовить их для Даниэля и оставлять там, откуда он мог стащить столько, сколько хотел. И… знаю, нам не следовало разговаривать, но иногда я ходила к Раке и молилась в саду вместе с Даниэлем. Он не должен был ничего мне давать, но порой он оставлял всякие вещицы там, где я могла их забрать: нитку для моего шитья, губную гармошку или найденное им птичье гнездо. Мы не разговаривали. Мы знали, что нельзя этого делать, но, в конце концов… мы стали вместе гулять по пустыне. Мы не разговаривали, мы знали, что нельзя. Мы знали… что нам не следует…

– Сумасшедший дурак! – воскликнул Хоакин.

– Сумасшедший дурак, – согласилась Марисита. – И в конце концов мы нарушили этот запрет. Мы заговорили друг с другом. Слово тут, пара слов там, с каждым разом всё больше и больше, ведь ничего ужасного не случалось. Знаю, мы вели себя глупо. Я знаю, как это звучит. Мне так жаль.

Это извинение ничего не значило для Дьябло Дьябло, но для Хоакина и всех членов семьи Сория оно значило всё – однако Марисита очень ошибалась на их счет. Вопреки ее опасениям, никто на нее не злился, никто ее не возненавидел. Своим извинением она не исправила ситуацию, и всё же Сория оценили стремление Мариситы перед ними извиниться.

Хоакин великодушно сказал:

– Даниэль виноват не меньше тебя, Марисита. Всегда бери на себя вину за свои собственные поступки, но не возлагай на себя вину других людей. Именно тогда на Даниэля пала тьма?

– Нет, – ответила Марисита.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Тогда он мне не помогал, – пояснила Марисита. – Он не вмешивался. Я ни на йоту не приблизилась ко второму чуду, влюбившись в Даниэля. Вообще-то, стало только хуже. Даниэль такой хороший и так сильно любит свою семью, поэтому я только и думала о том, что не получаю весточек от собственной семьи. Разве я могла к ним обратиться? Наверное, по моей вине их выбросили на улицу. Наверняка… они меня ненавидят. Из-за меня они подверглись таким унижениям. Я их подвела. Я даже саму себя не смогла спасти, в итоге у меня не осталось ничего, кроме чувства вины.