Все нечестные святые - [28]

Она принялась быстро расхаживать взад-вперед, то и дело с жаром восклицая:

– Что за болван! Ведь он же знал! Мы вам всем говорили!

– Он сказал, какую форму приняла его тьма? – спокойно поинтересовался Франсиско.

Услышав, что муж говорит таким невозмутимым тоном, Антония взъярилась пуще прежнего.

Беатрис покачала головой.

– Тьма человека из семьи Сория? – прошептала Джудит.

Если в душе Антонии возрастал гнев, то в душе Джудит – страх, только это была более тонкая субстанция, бившаяся внутри ее грудной клетки.

Тут вмешался Хоакин.

– Но мы кое-что придумали. Пусть мы не можем помочь Даниэлю справиться с тьмой, но совсем без помощи он не останется.

Франсиско, Антония и Джудит уставились на юных кузенов очень пристально – примерно так же смотрели на Беатрис совы этим утром.

Беатрис решила поделиться своими соображениями.

– Парень, который приехал вчера ночью, мог бы носить Даниэлю еду и воду. Пит Уайатт. Никто из Сория не сможет помочь, а для его вмешательства никаких препятствий нет.

Антония немедленно заявила:

– Ни за что!

– Нет! – согласился Франсиско.

Все посмотрели на него в изумлении: во-первых, он согласился с женой, во-вторых, заговорил на привычном им всем языке и, в-третьих, решительно возразил против такого простого предложения.

– Но почему нет? – воскликнул Хоакин.

Антония сказала:

– Кто знает, вдруг любая помощь Даниэлю будет считаться вмешательством в его чудо? Даже если ему поможет Пит Уайатт. А если это вмешательство обернется против нас… Где мы тогда окажемся? В такой же дурацкой ситуации, что и Даниэль! И какой нам всем от этого прок? – Она распахнула дверь – влажность рванулась на улицу, – и закричала: – Роза, Роза, Роза! Иди сюда! О, иди сюда! – Она тяжело привалилась к двери.

Джудит ахнула, точно ее грудь распирали рыдания, но глаза ее оставались сухими.

– Ой, мама, Джудит, вы слишком драматизируете, – начала было Беатрис.

– Ты вся в отца! – огрызнулась Антония.

Ни Франсиско, ни Беатрис не возразили на это обвинение, впрочем, как и всегда.

– Не понимаю, почему мы не можем действовать через этого парня, – настаивал Хоакин. – Ведь пилигримов-то мы избегаем.

– Нельзя сидеть сложа руки, – сказала Беатрис.

– Послушайте-ка, вы все. Тьма члена семьи Сория распространяется так, как вам и не снилось. – В голосе Антонии звякнул металл. – Я запрещаю всем вам искать Даниэля. Только через мой труп!

Глава 10

Чтобы вы поняли, почему Антония так ответила на предложение Беатрис, вам следует узнать историю о том, как на Бичо Раро в последний раз опускалась тьма. В то время никто из кузенов, кроме Джудит, еще не родился. Антония всего несколько лет назад приехала сюда вместе с Франсиско. Тогда в Бичо Раро было больше Сория и меньше пилигримов: паломники довольно быстро избавлялись от своей тьмы и отправлялись восвояси. Братья и сестры Сория в то время были так же близки, как Даниэль, Беатрис и Хоакин.

Шел 1944 год, и мир был объят войной. Даже если вы не заходили на вражескую территорию, враг мог заявиться к вам на порог. В Колорадо-Спрингс около двенадцати тысяч интернированных немецких военнопленных убирали урожай сахарной свеклы в исправительно-трудовых лагерях. В городе Тринидад размещалось еще две тысячи немцев. В крошечном городке Сауач двести военнопленных жили в здании старшей школы. Даже Бичо Раро не стало исключением: небольшой трудовой лагерь действовал и на поле сахарной свеклы в нескольких милях от поселения, и в хорошую погоду над пастбищами разносились отзвуки песен, которые немцы тянули за работой.

Заключенные, вырванные из обычной жизни, вызывали у местных нешуточное любопытство и становились причиной множества споров.

Правительство заявляло, что эти молодые немецкие мужчины станут ответом на нехватку рабочей силы в Колорадо, вот только светловолосые немцы с их бледной, легко обгорающей кожей и отрывистой, гортанной речью никак не приживались в здешних краях. И одежда их сильно отличалась от одежды местных: военнопленным было позволено носить форму, коль скоро они этого хотели, и большинство из них действительно этого хотели, но их шорты цвета хаки смотрелись всё неуместнее в свете подступающей зимы.

А зима в том году выдалась тяжелая.

Зимы в этой части страны студеные. Температура в пустыне стремительно падает, а снег скрывает даже воспоминания о покрывающем землю невысоком кустарнике. Передвигаться невозможно. Выжить можно, только если заблаговременно найти теплую нору в земле и там спрятаться; если ты не нашел или не построил укрытие до начала снежной бури, то родственники помянут твою незавидную участь скупой слезой и кружкой пива.

В отличие от всего остального мира Бичо Раро переживало временный подъем благодаря уже упоминавшейся сумме денег, полученной от Элизабет Пантазопулос. Так что, несмотря на скверную погоду снаружи и тесноту внутри, в поселении было полно еды, и жизнь там била ключом.

И вот настал тот ужасный вечер, когда в Бичо Раро явился странный пилигрим. К тому времени снег валил, не переставая, уже неделю; вероятно, небу было так скучно, что иного занятия, кроме как порождать снег, оно не придумало. Солнце скрылось за облаками, но еще не стемнело – словом, стояла сплошная серость. Все сидели по домам, как вдруг совы пришли в волнение. Они взлетели с крыш, так что на землю ухнуло немало снега, и понеслись навстречу пришельцу.