«Все на выборы!», или пуля для сутенера - [11]

Лазаренко стиснул пальцами трубку и сухо спросил:

— Кто?

— Его младший брат. Павел Голышев.

— Продолжайте. Я слушаю.

— Этот Павел — он художник. По крайней мере, он так считает. Понимаете, они никогда друг с другом не ладили. Но в последнее «время им приходилось часто встречаться. Дело в том, что у Павла отняли квартиру. Не то за карточные долги, не то еще за что-то. В общем, темная история. Ну, Владомир и приютил его у себя на даче.

— Давно это случилось?

— Да почти год назад.

— Ясно. Вы знакомы с этим Павлом?

— Да. Он ведь жил на даче, а мы время от времени собирались у Владомира. Ну, там, знаете, шашлычок пожарить, коньячку попить…

— Значит, они часто ссорились?

— Да, частенько. Особенно после рюмки-другой коньяку.

— Из-за чего происходили ссоры?

— Да из-за всего. Вы знаете, этот Павел совершенно невыносимый субъект. Но дело не в этом. Недели три назад я слышал, как Владомир разговаривал со своим братом по телефону. И тон их беседы мне очень не понравился.

— Можно подробнее?

— Да. Сейчас… Дайте вспомнить… Э-э… Владомир сказал: «Если ты еще хоть раз заикнещься об этом, я вышвырну тебя на улицу». А потом еще, что-то вроде: «Я найду способ заткнуть тебе рот».

— Это все?

— Да.

— Получается, что это сам Владомир Николаевич угрожал своему брату.

— Ну… Получается, что так.

— Хорошо. Мы все проверим. Этот брат, он до сих пор живет на даче у Голышева?

— Да. В домике для гостей.

— Скажите мне адрес.

— Э-э… Значит, так. Село Орлянка. Улица Дачная, дом семь. Но будьте с ним поосторожнее. Это совершенно неуправляемый тип. Я не удивлюсь, если это он убил Владомира. У этого мерзавца нет ни совести, ни тормозов. К тому же — он алкаш, и когда выпьет…

— Спасибо. Я уже достаточно напуган. Если вспомните еще что-нибудь, звоните.

Лазаренко положил трубку на рычаг и угрюмо взглянул на Кремнева.

— Звонил приятель убитого Голышева.

— Что-то случилось?

— Есть кое-какая информация… — Лазаренко пересказал Егору свой разговор со Стрельцовым.

Егор внимательно его выслушал, затем спросил:

— Что думаешь делать?

— Делать? — Максим пожал плечами. — Да ничего. А что я могу сделать? Меня, как ты помнишь, отстранили.

— Тебя — да, — кивнул Егор. — А меня — нет. Я по-прежнему в деле.

Лазаренко усмехнулся.

— Я, конечно, не вправе тебе что-либо рекомендовать, — сказал он, — но если тебе интересно, можешь съездить в Орлянку и побеседовать с братцем Голышевым.

— По-твоему, это входит в компетенцию наблюдателя? — иронично поинтересовался Егор.

— По-моему, да, — кивнул Лазаренко. — Ты будешь беседовать с Голышевым и одновременно наблюдать за его реакцией. В конце концов, именно за этим ты к нам и приехал.

Егор насмешливо прищурил глаза:

— Вот за что ты мне нравишься, Максим, так это за умение формулировать!

Мужчины засмеялись и пожали друг другу руки.

— Кстати, — снова заговорил Лазаренко, — после того как наша «гранд-дама» взяла ситуацию в свои руки, я думал, что все газеты выйдут с сенсационными заголовками. А газеты молчат. Как думаешь, в чем тут дело?

— Думаю, наша «гранд-дама» еще не определилась, что ей выгоднее — устроить скандал или спустить дело «на тормозах».

Максим подумал и кивнул:

— Да, наверное. А что там с переговорами? Они все еще продолжаются?

— Думаю, да. Даже «гранд-дама» не сможет этому помешать. Если, конечно, она не организатор и не заказчик всех этих убийств. Что думаешь по этому поводу?

Лазаренко поразмыслил немного, после чего ответил:

— Думаю, она на все способна. Хотя утверждать ничего не берусь.

— Уклончивый ответ, — насмешливо заметил Егор.

— Уж какой есть, — отозвался Лазаренко. — Ну, так что? Сгоняешь к брату покойного? Или тебе уже тоже на все наплевать?

— Сгоняю. Как, говоришь, называется село?

— Орлянка. Это тридцать километров к юго-востоку от города по Ламаевской трассе.

Егор поднял руку и посмотрел на часы.

— Съезжу, пожалуй. Если сумею оторваться от «хвоста».

Майор Лазаренко напрягся.

— За тобой что, следят? — встревоженно спросил он.

— Угу.

— Давно?

Егор криво ухмыльнулся.

— С того момента, когда мы распрощались с нашей «гранд-дамой».

Несколько секунд Максим с каким-то странным, тревожным интересом смотрел на Кремнева, потом сказал:

— Но ведь ты же обучен разным там шпионским приемчикам? Отделаешься от «хвоста» в два счета.

— Ты так думаешь? — приподнял брови Егор.

Максим легонько хлопнул Кремнева ладонью по плечу:

— Я в тебя верю, мой мальчик. У тебя все получится. Кстати, после того как побеседуешь с художником, позвони мне.

— А разве ты не отстранен от дела?

Лазаренко усмехнулся:

— Отстранен. Но ты можешь считать это моим хобби.

5

До Орлянки Егор Кремнев добирался не меньше часа. Еще минут двадцать ушло на поиски нужного дома.

Остановившись возле высокого кирпичного забора, Егор выбрался из машины, аккуратно закрыл за собой дверцу и быстрыми шагами направился к зеленым металлическим воротам.

Остановившись у ворот, он нажал на кнопку электрического звонка. Подождал с полминуты и нажал снова.

Где-то в глубине двора хлопнула дверь. Вслед за тем раздалось хриплое покашливание, и Егор услышал звук приближающихся шагов.

Лязгнул замок, и створка-железных ворот приоткрылась.

Художник Павел Голышев оказался двухметровым широкоплечим парнем с растрепанными рыжими волосами и толстыми щеками, усыпанными густой рыжеватой щетиной. Он был одет в полосатый, испачканный красками халат и кожаные тапочки. Под халатом у Паши не было ничего, кроме длинных семейных трусов. Мускулистая грудь, так же, как и щеки, была густо покрыта рыжеватой порослью.