Всё на свете - [14]
— Не разговаривай, просто кивай.
— Ифини.
Она закатывает глаза, и мы ждем звукового сигнала.
— 37 и 6, - говорю я, протягивая ей градусник. — Попросту говоря, я сказала ему не писать. Я веду себя глупо?
Она показывает мне повернуться, чтобы прослушать мои легкие, но не отвечает.
— Насколько глупо? — подсказываю ей я. — По шкале от одного до десяти, где один — совершенно разумно и оправданно, а десять — нелепо.
— Около восьмерки, — говорит она, не задумываясь.
Я ждала, что она назовет двенадцать, но и восьмерка кажется победой. Озвучиваю ей это, и она надо мной смеется.
— Так ты сказала ему не писать тебе, и он тебе не писал. Именно это ты мне говоришь?
— Ну, я не написала НЕ ПИШИ МНЕ большими жирными буквами или как-то так. Я просто сказала, что занята. — Думаю, что она засмеет меня, но этого не происходит.
— Почему ты ему не написала?
— Из-за того, о чем мы говорили. Он мне нравится, Карла. Очень. Слишком сильно.
Выражение ее лица говорит мне: "И все?"
— Ты и правда хочешь потерять единственного друга из-за незначительных душевных страданий?
Я прочитала много, много книг, в который описывались душевные страдания. И ни в одной из них они не описывались незначительными. Разбивающими душу и разрушающими мир — да. Незначительными — нет.
Она прислоняется к спинке дивана.
— Ты еще этого не знаешь, но это пройдет. Просто это для тебя в новинку, гормоны.
Может, она права. Мне хочется, чтобы она была права, ведь так я снова смогу с ним говорить.
Она снова наклоняется вперед и подмигивает мне.
— Это, и то, что он симпатичный.
— Он очень симпатичный, да? — хихикаю я.
— Милая, я думала, что таких больше не делают!
Я тоже смеюсь и представляю себе завод, с конвейерной линии которого сходят маленькие Олли. Как они обездвиживают их, чтобы упаковать и отправить по почте?
— Иди! — Она хлопает меня по колену. — Тебе и так есть, чего бояться. Любовь не сможет тебя убить.
НЕТ ДА МОЖЕТ БЫТЬ
Мадлен: Привет
Олли: привет
Мадлен: Как у тебя дела? Как выходные?
Олли: хорошо. хорошо
Олли: а твои?
Мадлен: Хорошо, но дел было много. Большую часть времени делала домашнюю работу по высшей математике.
Олли: ааа, высшая математика. величины подверженные изменению
Мадлен: Ух ты. Ты и правда не шутил насчет того, что тебе нравится математика?
Олли: нет
Мадлен: Прошу прощения за мое письмо.
Олли: за которую часть?
Мадлен: За все письмо. Ты расстроился? Нет, да, может быть?
Олли: нет да может быть
Мадлен: Не думаю, что ты должен выбрать все ответы.
Олли: почему ты его написала?
Мадлен: Я испугалась.
Олли: чего?
Мадлен: Тебя.
Мадлен: Ты тоже мне не писал.
Олли: ты этого не хотела
Мадлен:…
Олли: это многоточие значит что у нас неловкая тишина или ты думаешь?
Мадлен: И то, и другое.
Мадлен: Почему тебе так нравится математика?
Олли: почему тебе так нравятся книги?
Мадлен: Это не одно и то же!
Олли: почему нет?
Мадлен: В книгах можно найти смысл жизни.
Олли: у жизни есть смысл?
Мадлен: Ты же не серьезно?
Олли: возможно
Олли: в какой книге можно найти смысл жизни?
Мадлен: Хорошо, может и не в каждой книге, но если читаешь достаточно, то найдешь его.
Олли: таков твой план?
Мадлен: Ну, у меня есть время.
Мадлен:…
Олли: думаешь?
Мадлен: Да. У меня есть решение нашей проблемы.
Олли: слушаю
Мадлен: Давай договоримся быть просто друзьями, хорошо?
Олли: хорошо
Олли: но больше не посматривай на мои мышцы
Мадлен: Друзья, Олли!
Олли: и на мои глаза
Мадлен: Больше никаких разговоров о моих веснушках.
Мадлен: И о моих волосах.
Олли: и о твоих губах
Мадлен: И о твоей ямочке.
Олли: тебе нравится моя ямочка?
Мадлен: Друзья!
Олли: хорошо
ВРЕМЯ
Карла заставляет нас выждать неделю, прежде чем мы снова можем увидеться. Она хочет быть абсолютно уверенной, что присутствие Олли со мной в одной комнате не послужит спусковым механизмом. Хоть я и соглашаюсь с ней, что нам стоит подождать ради безопасности, эта неделя кажется бесконечной. Я своего рода убеждаюсь, что время буквально, а не метафорически, замедлилось, но вещи такого рода вызвали бы сенсацию.
СВЕТ МОЙ ЗЕРКАЛЬЦЕ
Прошла вечность, и неделя, наконец, закончилась. Голова у меня кружится, хотя я стараюсь сделать так, чтобы она не кружилась. Это сложнее, чем можно представить. Когда стараешься не улыбаться, улыбаешься еще больше.
Карла наблюдает, как я испытываю затруднения с выбором одежды. Обычно я об этом много не раздумывала. Правда, совсем не думала об этом. Мой шкаф полностью состоит из белых футболок и синих джинсов. Джинсы расфасованы по типу — прямые, в обтяжку, под ботинки, прямые, и глупо обозванные "мальчикового кроя". Моя обувь — кроссовки, все белые — сложена кучей в заднем углу. Я почти никогда не ношу обувь дома, а сейчас не уверена, смогу ли найти пару, которая подойдет. Роясь в куче, нахожу левый и правый одного размера. Они подходят, но едва-едва. Я стою перед зеркалом. Футболка должна совпадать с обувью или с сумочкой? Белый подходит моей цвету моего лица? Мысленно ставлю галочку, чтобы позже заняться покупками. Куплю футболки разных цветов, пока не найду ту, которая подойдет мне лучше всех.
В пятый раз спрашиваю Карлу, ушла ли уже мама.
— Ты же знаешь свою маму, — говорит она. — Она хоть когда-нибудь опаздывала?
