Все мы злодеи - [128]

Несколько мыслей Рида за последние несколько минут одна за другой пронеслись в голове Изобель. А вместе с ними и секреты, которые он скрывал.

А затем сердце Изобель сжалось от страха. Она отдернула руку и отодвинулась как можно дальше от проклинателя. Ей нужно бежать. Нужно предупредить Бриони и Финли. Все чемпионы находятся в опасности – и вовсе не потому, что они представляют опасность друг для друга.

– Книгу написали вы, – прошипела она. – Не Грив. А вы. Почему?

Черты лица Рида исказились от злости. Он схватил ее за предплечье и резко потянул к себе, его ногти впились в ее кожу. Изобель хотела позвать на помощь, но почувствовала, как на комнату опустилось защитное заклинание. Теперь они были заперты за черными бархатными занавесками. И у девушки появилось ужасное предчувствие, что выйдет из этой комнаты только один из них.

– Потому что когда турниру придет конец и остальные чемпионы погибнут, – прорычал Рид, – высшая магия, которую так долго собирали ваши семейства, будет видна всем. И контролировать ее буду я.

51. Алистер Лоу

Мне кажется, что на самом деле не все хотят, чтобы у их сказки был счастливый конец.

«Традиция трагедии»

Когда молодые люди подошли ближе, подул прохладный октябрьский ветерок, и кованые железные ворота поместья Лоу распахнулись, впуская их домой.

Первый мальчик сделал глубокий вдох, посмотрел на солнце и прищурился, как будто давно его не видел. Именно в такое утро, как это, его предали. А после не было ничего, кроме темноты.

Второй мальчик вспомнил дни и часы, проведенные в укромных нишах этого дома, и вздрогнул. Каждый трудный урок, каждая страшная сказка должны были превратить его в смертоносное оружие.

Когда два брата – списанный со счетов и сломленный – вернулись домой, в карманах у них были кольца с проклятьями, а в сердцах – только всепоглощающий гнев.

Но когда они прошли через ворота, Алистер Лоу заколебался.

– Ты уверен? – выдохнул Хендри.

Алистер ни в чем и никогда не был настолько уверен. Все детство он до дрожи боялся чудовищ, которые могли замучить его, поглотить или утащить в свое логово. Но он не понимал, что величайшее зло находится внутри этого поместья, а не за его пределами.

Ночные кошмары не научили его бояться темноты.

Ночные кошмары научили его ею становиться.

Магия турнира была древней, она накладывала определенные обязательства, и все же Алистер, чемпион, свободно прошел на территорию поместья своей семьи. Полотно магии проклятья рвалось.

Но если турниру придет конец, конец придет и Хендри.

– Да, – ответил Алистер. – Но выбор все равно за тобой. Ты этого делать не должен.

Хендри холодно оглядел унылое поместье.

– Я хочу их увидеть. Хочу спросить, почему они это сделали.

– Но ты ведь знаешь ответ на этот вопрос.

Хендри вздохнул.

– Думаю, мне все равно нужно это услышать.

Даже у входа в дом Алистер не мог представить, что столкнется лицом к лицу с семьей. Когда он смирился с тем, что умрет на турнире, он думал, что больше никогда их не увидит.

В одной руке молодой человек крепко сжимал утренний выпуск «Ильвернатского затмения». Но она не выглядела нормальной. Кончики его пальцев побелели, как иней, – признак проклятия, которое медленно убивало своих жертв. И оно, безусловно, убьет его – Алистер помогал Изобель изучать его и понимал, как оно действует.

Большую часть страницы занимала огромная фотография. Алистер на коленях, Изобель, обмякшая и полумертвая в его объятиях, их губы слились в поцелуе. Заклинание Бриони летит в чью-то камеру – но не попадает. Должно быть, когда этот журналист проявил пленку и увидел, что ему есть что поставить на полосу, он был в восторге.

Он скомкал газету, пытаясь справиться с охватившей его бурей эмоций – с потерей, страхом. Но сильнее всего было предательство. Чтобы спасти Изобель, Алистер едва не пожертвовал своей жизнью – он готов был умереть, чтобы она могла закончить проклятье. Он не думал, что она применит его против него.

Алистер отбросил мусор в сторону и заставил себя отвлечься от неумолимо наступающего на него смертного приговора.

– Ты вернулся, – сглотнул он. – А меня скоро не будет.

– Я не дам тебе умереть.

Хендри положил руку на плечо Алистера и сжал его.

«Но я дал умереть тебе», – виновато подумал Алистер.

Нет, поправил он себя. Он не виноват в том, что случилось с Хендри. Но те, кто виноват, сейчас находятся в этом доме. И они ничего не подозревают.

– Ты уверен, что хочешь сделать именно это? – спросил Алистер. – Поговорить?

Хендри молчал. Молчал долго. Когда Алистер повернулся, щеки Хендри были мокрыми от слез. И когда он двинулся, чтобы вытереть их, в воздухе осталось красное очертание его руки, след высшей магии.

– Нет, – прошептал Хендри.

– Тогда мы будем не говорить.

Алистер помчался впереди брата по до боли знакомым обоим тропинкам. Молодой человек мурлыкал себе под нос:

– Ухмыляются как гоблины.

Они подошли к высокой, вдвое выше их роста, входной двери. Она была сделана из сучковатого дерева, напоминающего искривленные корни дуба с вырезанными на сучка́х лицами. Все рты были раскрыты в безмолвном крике.

– Бледные как смерть и тихие как призраки.

Они медленно проскользнули в вестибюль. На стенах висели портреты членов семейства Лоу. Хендри создал нож и вонзил его в ближайший портрет, прямо в нарисованное лицо их бабушки. Он провел зачарованным лезвием вниз, словно когтем, разрезая изображения их матери, дядей и дражайшей покойной тетушки Альфины.