Все мои сыновья. Смерть коммивояжера. Суровое испытание. Вид с моста - [109]

Эдди.

А я вам говорю — он не мужчина.

Кто хочет одолеть, тот одолеет,

И даже мышь, малюсенький мышонок —

Зажми его в кулак — он будет

Бороться до конца.

А этот не боролся до конца,

Уж я-то знаю. Нет, он не мужчина.

Алфьери. Зачем вы все это затеяли?

Эдди. Чтоб показать ей, чего он стоит! Чтоб она узнала ему цену, раз и навсегда! Ее мать перевернулась бы в гробу! (С трудом овладевая собой). Что мне теперь делать? Скажите, что мне делать?

Алфьери. Она сказала, что выходит замуж за него?

Эдди. Да, сказала. Что мне теперь делать?

Короткая пауза.

Алфьери.

Я говорю в последний раз,

А вы уж сами решайте, как вам быть.

По совести и по закону вы неправы.

И вы не смеете ей помешать.

Эдди(сердито). Вы слышали, что я сказал?

Алфьери (повышая тон).

Я слышал то, что вы сказали.

Теперь послушайте, что я скажу.

И это больше, чем простой ответ.

Хочу предостеречь вас —

Закон природе не противоречит.

Закон — всегда лишь форма для того,

Что вправе совершиться.

Но если ошибается закон,

То, значит, он пошел против природы.

А в данном случае природе верен он.

Вы задержать поток хотите,

Но поглотит он вас…

Ее благословите, и пусть она уходит…

Пока Алфьери говорит, на противоположной стороне сцены начинает мерцать слабым, призрачным синим светом телефонная будка. Эдди встает, стиснув зубы.

Ведь рано или поздно, Эдди,

Кому-нибудь ее отдать придется.

Эдди поворачивается, собираясь уйти, и Алфьери поднимается в сильной тревоге.

Вы потеряете своих друзей,

Все отвернутся — даже те,

Кто в силах был бы вас понять.

Вас будут презирать и те,

Кто поступил бы так же, как и вы.

Эдди быстро удаляется.

Надо забыть об этом, Эдди!

Контора Алфьери погружается в темноту. Эдди появляется в телефонной будке и — снимает трубку.

Эдди. Я хочу кое-что сообщить. Насчет итальянцев, которые приехали без разрешения. Их двое. Точно. Дом номер четыреста сорок один по Сэксон-стрит в Бруклине. Ну да! Нижний этаж. Что? (Пересиливая себя). Да, я сосед. Что?

Видно, его о чем-то еще спрашивают, но он медленно вешает трубку. Выходит из телефонной будки как раз в тот миг, когда на улице появляются Луис и Майк. Они пересмеиваются втихомолку над чем-то, что знают они одни.

Луис. Пойдем, Эдди, сыграем в кегли?

Эдди. Нет, мне пора домой.

Луис. Не вешай носа.

Эдди. До скорого.

Луис и Майк уходят, возобновив свой, по-видимому, очень веселый разговор. Эдди смотрит им вслед. Потом, оглянувшись по сторонам, входит в дом, и сразу же в его квартире зажигается свет. Биатрис сидит и шьет детские штанишки.

Биатрис. Где ты так долго пропадал?

Эдди(входя). Пошел прогуляться, я же тебе говорил. (Снимает свою куртку на «молнии», берет лежащую на стуле газету, хочет сесть). Дети спят?

Биатрис. Да, уже спят.

Пауза.

Эдди(смотрит в окно). Где Марко?

Биатрис. Они решили переехать наверх к миссис Дондеро.

Эдди(поворачиваясь к ней). Они сейчас наверху?

Биатрис. Уже перенесли туда свои вещи. Кэтрин решила, что так будет лучше. Кэтрин права, Эдди. Они не будут тебе мозолить глаза. Они счастливы, и мы будем счастливы тоже.

Эдди. И Кэтрин наверху?

Биатрис. Она понесла туда наволочки. Сейчас вернется.

Эдди(кивая). Ничего, им там будет лучше; весь дом все равно знал, что они здесь живут, теперь уже не от кого прятаться.

Биатрис. Вот и я так решила. Да и, кроме того, не одни они ведь там живут; можно подумать, что они тоже самые обыкновенные жильцы. Хочешь есть?

Эдди. А кто там живет еще?

Биатрис. Два парня. Старуха сдала им другую комнату: она ведь сдает две комнаты. Купила кровати и все, что полагается. Я же тебе рассказывала.

Эдди. Когда ты мне рассказывала?

Биатрис. Не помню, кажется, мы с тобой об этом разговаривали на прошлой неделе. Она хочет открыть у себя что-то вроде маленького пансиона. У нее только нет пока наволочек.

Эдди. Ничего я не знал, ни про какой пансион.

Биатрис. Что ты! Ведь я еще в начале недели одолжила ей большую сковородку. Я же тебе говорила. (Улыбаясь, подходит к Эдди). Пора тебе прийти в себя, милый, ты за последнее время сам не свой.

Эдди молчит, пристально вглядываясь в пустоту.

(Дотрагивается до его головы). Знаешь, Эдди, это я во всем виновата, ты уж меня прости. Кроме шуток. Надо было мне сразу поселить их там, наверху.

Эдди. А ты тех парией видала?

Биатрис. Встречаю их на лестнице чуть не каждый день. Парни вроде молодые. А вот ты ужасно выглядишь.

Эдди. Грузчики?

Биатрис. Понятия не имею; от них я слышу только «здравствуйте», а старуха ничего не говорит, я и не расспрашиваю, но на вид они очень симпатичные ребята.

Эдди пристально на нее смотрит.

В чем дело? А я-то думала, что ты будешь доволен.

Эдди. Интересно знать… Откуда они взялись? Вывески у нее нет, знакомств тоже… Откуда старуха ни с того ни с сего заполучила себе жильцов?

Биатрис. Какая разница? Она…

Эдди. Какая разница? А если это шпики, что тогда?

Биатрис. Ну нет, не думаю.

Эдди. Мне-то, правда, что до этого? Мое дело сторона. Но имей в виду, шпики в форме не ходят. Нечего себя обманывать, эти парни запросто могут оказаться агентами. А Родольфо по своей привычке распустит язык. И крышка.

Биатрис. Вряд ли. Хочешь кофе?

Эдди. Нет. Ничего я не хочу.

Биатрис. Что с тобой? Заболел, что ли?

Эдди.