Все мои сыновья. Смерть коммивояжера. Суровое испытание. Вид с моста - [104]

Алфьери. Ладно, дайте теперь мне вам кое-что сказать.

Эдди. Мистер Алфьери, не могу я поверить тому, что вы говорите! Должен быть какой-нибудь закон, который…

Алфьери. Эдди, я хочу, чтобы вы меня выслушали внимательно. (Пауза).

Бог иногда нам помрачает разум.

У каждого из нас своя любовь:

Жена, детишки — каждому свое.

Но временами — как бы вам сказать —

Любовь бывает слишком велика.

Вот человек трудами рук своих

Растит племянницу, а то и дочь.

И человеку вовсе невдомек,

Что дочь он слишком сильно полюбил

И что племянница ему мила

Не как племянница — куда сильней.

Вы понимаете, что я говорю?

Эдди(саркастически). Вы хотите сказать, что мне нечего заботиться о том, чтобы ей было хорошо?

Алфьери.

Да, Эдди, только раньше иль поздней

С этим приходится кончать.

Ребенок повзрослеет и уйдет,

И нужно позабыть свою любовь.

Вы, Эдди, это понимать должны.

Без этого никак нельзя.

(Пауза).

Отпустить её вам надо. Вот мой совет.

Вы сделали все, что могли.

Пусть вступит в жизнь она,

Уйти ей дайте и пожелайте счастья.

(Пауза).

Вы сделаете это? Закона нет такого.

Закону это безразлично, ясно?

Эдди. Вы хотите сказать — все равно даже если он такой ублюдок?.. Даже если он…

Алфьери. Вы ничего не можете сделать.

Эдди(сидит, чуть ли не скрежеща зубами от гнева. Потом встает, трет глаза). Что ж, ладно, благодарствую. Премного благодарен.

Алфьери. Как вы намерены поступить?

Эдди(с беспомощным жестом, по и не без иронии). Что мне прикажете делать? Я ведь макаронник, а что макаронник может? Двадцать лет работал как вол ради нее и теперь должен отдать ее этой полубабе? Вот и все, что мне остается! В самые тяжелые, в самые что ни на есть тяжелые времена, когда в гавань не заходило ни единого судна, разве я сидел и ждал пособия? Нет, я бился как рыба об лед. Когда в бруклинской гавани было пусто, я обходил Хоубокен, Стейтен-Айленд, Вест-Сайд, Джерси — все, что только можно. А почему? Потому что я дал клятву ее матери. Я урывал у собственных детей, чтобы ее накормить. Я отказывал себе. Сколько раз бродил я по городу с пустым желудком! (Больше не может сдерживать себя). А теперь прикажете сидеть сложа руки и смотреть на эту подлость? Откуда он взялся, этот су-кии сын? Я пустил его в дом, дал ему кров. Отдал одеяло с собственной постели, а он лапает ее, проклятый ворюга!

Алфьери. Но, Эдди, она уже женщина…

Эдди. Он хочет ее у меня украсть!

Алфьери. Ей пора замуж, Эдди. Ведь она не может выйти замуж за тебя?

Эдди(в бешенстве). Что за чертовщину вы несете? Что вы говорите?!

Пауза.

Алфьери. Я дал вам совет, Эдди. Вот и все, что я мог сделать.

Пауза.

Эдди(берет себя в руки). Ну что ж, спасибо. Большое спасибо. Дело в том… сердце у меня разрывается, вот что. Я…

Алфьери. Понимаю. Выбросьте все это из головы. Постарайтесь!

Эдди. Я… (Чувствуя, что готов разрыдаться, беспомощно машет рукой). Прощайте. (Уходит).

Алфьери.

Случается, что хочется кричать

И бить тревогу. А причины нет.

Я знал, я знал еще в тот день. В тот самый вечер

Я смог бы эту повесть досказать.

В ней тайны ни на грош не оставалось.

Я видел: словно тень, скользящая по залу,

Развязка шаг за шагом приближалась.

Я знал, куда он клонит

И чем он кончит, знал.

И часто я сидел здесь вечерами

И думал! Я разумный человек,

А прекратить все это я не в силах.

Однажды даже я пошел к соседке —

Умнейшая старуха — и спросил,

Как быть?

Она лишь покачала головой:

«Молитесь за него».

И вот. (Садится). Мне оставалось только ждать.

Контора Алфьери погружается в темноту; свет загорается в квартире Эдди, где все сидят за столом; ужин подходит к концу. Молчание. Слышен только звон посуды. Но вот Кэтрин поднимает голову.

Кэтрин. Знаете, где они уже побывали?

Биатрис. Где?

Кэтрин. Они плавали в Африку. На рыбачьей шхуне. (К Эдди, который взглянул на нее). Это правда, Эдди!

Эдди. Я ничего не говорю. (Допив кофе, поднимается из-за стола).

Кэтрин. А мне вот и за городом побывать не довелось.

Эдди(взяв газету, садится в качалку). И ничего не потеряла.

Пауза. Кэтрин выносит тарелки, Биатрис и Родольфо убирают со стола.

И долго, Марко, вы до нее добирались, до этой Африки?

Марко. Дня два. Да, поплавали мы на своем веку немало…

Родольфо. Раз мы даже до Югославии дошли. Эдди (к Марко). А зарабатывали на этих шхунах прилично?

Марко. Когда рыба ловится, тогда платят. Родольфо. Такие шхуны не каждый имеет. У пашей семьи шхуны не было. Вот мы и рыбачили только тогда, когда в чужой семье кто-нибудь заболеет.

Кэтрин возвращается.

Биатрис. Вот чего я в толк не возьму, Марко: в океане полно рыбы, а вы голодаете.

Эдди. Надо иметь лодку, сети, а на это нужны деньги.

Биатрис. Хорошо, но разве нельзя удить рыбу с берега? На Кони-Айленд видишь столько рыболовов…

Марко. У нас сардины.

Эдди. Ясное дело. Разве сардинку поймаешь на крючок?

Биатрис. А я и не думала, что у них там сардинки. (К Кэтрин). Там у них водятся сардинки!

Кэтрин. Ну да, они гоняются за ними по всему океану… до самой Греции, Югославии, Африки…

Биатрис(к Эдди). Правда, смешно? Подумать только — сардинки плавают в океане!

Кэтрин. Ага. А апельсины и лимоны растут просто на деревьях. (К Эдди). Ну можно ли себе представить, что апельсины и лимоны растут на деревьях?