Все могло быть иначе: альтернативы в истории России - [59]

4. Взятие отрядами оппозиции зданий Наркомата обороны и Московского военного округа.

5. Захват городской телефонной станции и всех телеграфных отделений, чтобы помешать сторонникам Сталина вызвать помощь из соседних городов.

6. Занятие своими людьми всех городских вокзалов и жесткий контроль движения[157].

Самая трудная часть плана была связана с захватом Кремля и «ликвидацией» Сталина и его соратников. Операцию в Кремле брал на себя А. Розенгольц, человек исключительной храбрости, из числа командиров времен гражданской войны, в течение многих лет — глава советского торгпредства в Берлине, занимавшийся вопросами разведки, бывший также членом РВС СССР, полпредом СССР в Англии и заместителем наркома РКИ. Он должен был попасть к Сталину на прием под предлогом разоблачения заговора и совершить покушение на вождя, а его спутники, тщательно выбранные, с большим боевым опытом, должны были стрелять в других, кто находился бы в кабинете. Важно было вывести из игры Сталина, с остальными можно расправиться и позже.

Убийство вождей предполагалось возложить на «контрреволюционеров», под этим предлогом объявить военное положение, запретить всякого рода собрания и митинги, оттеснить сторонников Сталина от власти, сформировать новое Политбюро и Правительство — из троцкистов и «правых». Затем думали вызвать в Москву Тухачевского, объявить его на время диктатором, а позже провозгласить президентом.

Все, казалось, предусмотрели: роли распределили, назначили ответственных за проведение всех операций, приготовили машины с автобаз для быстрой переброски людей из одного района в другой, заготовили опытных агитаторов для выступлений на митингах, в колеблющихся полках и среди народа, отпечатали прокламации. Продумали разные запасные варианты. Договорились относительно пропагандистского обеспечения переворота. Крестинский позднее говорил: «Придется при такого рода выступлении скрыть истинные цели переворота, обращаться к населению, к армии, к иностранным государствам. Во-первых, было бы правильно в своих обращениях к населению не говорить о том, что наше выступление направлено к свержению существующего социалистического строя, мы будем выступать под личиной советских революционеров: свергнем плохое советское правительство и возродим хорошее советское правительство. Так мы собирались говорить, но про себя мы рассуждали иначе»[158].

А. Елисеев полагает, что переворот планировалось осуществить 1 мая 1937 г. Об этом же пишут Е. Прудникова и А. Колпакиди[159]. Скорее всего, главное должно было произойти во время военного парада. Наблюдатели отмечали, что празднование Первого мая прошло в довольно напряженной обстановке. По свидетельству английского журналиста Ф. Маклина, «члены Политбюро нервно ухмылялись, неловко переминались с ноги на ногу, забыв о параде и о своем высоком положении». Все, кроме Сталина, хранившего ледяное спокойствие[160].

Провал

Все, однако, произошло не так, как планировалось. Правительство и Сталин через своих тайных агентов были в курсе всего: знали день выступления, знали план действий. Больше всего подвели оппозицию ложные «заговорщики» — Буденный и Шапошников, которые должны были сыграть при выступлении важную роль. Буденный брал на себя руководство в захвате здания НКВД. «Расплатись со своими мучителями!» — говорили ему заговорщики. Но он не собирался работать на них. И он, и Шапошников приняли самое активное участие в разгроме заговора и аресте заговорщиков.

Характерно, что все современные авторы, сочувствующие Тухачевскому, старательно обходят праздник 1 Мая 1937 г. Что же тогда произошло?

Незадолго до начала первомайского парада из Спасских ворот вышла группа высших руководителей и направилась к Мавзолею. Среди них находились: Сталин, Молотов, Ежов, Каганович, Калинин, Микоян, Андреев, Хрущев, Маленков, Шкирятов. Они шли к Мавзолею вдоль ряда высших военачальников, с которыми по очереди здоровались за руку. Сталин любезно здоровался со всеми, но, когда подошел к Тухачевскому и тот сам протянул ему руку, Сталин сделал вид, что не заметил и прошел мимо с каменным выражением лица. Его примеру последовала свита.

Вальтер Кривицкий (1899–1941), видный работник разведуправления Штаба РККА, соратник Тухачевского, приехал к празднику из-за границы. И он присутствовал на нем как почетный гость. Позже в своей книге он описал эти события.

«Последний раз я увидел моего старого начальника маршала Тухачевского 1 мая 1937 года на Красной площади. Праздник Первого мая — один из редких моментов, когда Сталин показывается на публике. Предосторожности, предпринятые ОГПУ в майский праздник 1937 года, превосходили все, что было в истории нашей секретной службы. Я не мог получить своего пропуска до самого вечера 30 апреля, пока наконец курьер из ОГПУ не доставил его мне.

Утро майского дня было ярким и солнечным. Я рано отправился на Красную площадь, и по дороге меня, по крайней мере, десять раз останавливали патрули, которые проверяли не только мой пропуск, но и документы. Я подошел к Мавзолею Ленина без пятнадцати десять — время, когда начинается празднование. Трибуна была уже почти заполнена. Весь персонал ОГПУ был мобилизован по этому случаю, их сотрудникам предписывалось одеться в гражданскую одежду, чтобы они выглядели как «наблюдатели» парада. Они находились здесь с шести часов утра и занимали все свободные ряды. Позади и впереди каждого ряда правительственных служащих и гостей выстроились ряды сотрудников и сотрудниц ОГПУ. Таковы были чрезвычайные меры для обеспечения безопасности Сталина.