Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению - [14]

Йорам, Натан, Хаим…

Давид Грин, приехавший в Палестину в 1906 году, сменил фамилию на Бен-Гурион, что означает «сын львенка». В 1948 году он же ввел правило, согласно которому официальные должностные лица и государственные служащие не могут сохранять неивритские фамилии. В первый год, согласно данным министерства внутренних дел, имя сменили 17 тысяч человек.

Тысячелетиями евреи диаспоры не давали своим детям имен отрицательных персонажей Библии, поэтому из полутора тысяч еврейских имен в ходу было только сто пятьдесят.

Сейчас все изменилось.

Пропали страхи. Может быть, только тревога осталась.

Или сомнения?

Старая шутка: ожидается рекрутская комиссия. Ребята прячутся, вместе с ними – старый еврей.

– Чего тебе бояться? – удивляются ребята. – Такой старик им не годится.

– А генералы разве им не нужны? – сомневается старик.

Мой народ. Евреи. Первого президента Израиля называли самым еврейским евреем. Голду называли «еврейской мамой». Бен-Гуриона – упрямым иудеем.

Жизни адекватен не столько ум, сколько инстинкт.

Интуиция же – высший инстинкт, адекватный жизни и создавший её.

Еще скажу несколько слов о Бен-Гурионе.

Бен-Гурион обладал и умом и в особенности интуицией в полной мере.

Почти как каждый из нас, «Старик» Бен-Гурион был сверхнетерпимый.

Упрямый, взрывчатый, жестоковыйный, типичный иудей. Это о евреях сказал Бен-Гурион, имея в виду прежде всего себя: «Рожден для распрей и вражды…»

Его упрямство, конечно, стоило немало крови.

И тогда, когда приказал потопить «Альталену». И когда вопреки возражениям Генштаба распорядился бросить на штурм Латрунского форта едва высадившихся с парохода репатриантов, не готовых к сражению. Почти все они полегли в бою…

Но когда почувствовал, что Эрец-Исраэль может получить статус независимого государства, перечеркнул всю прежнюю умеренную «либеральную» платформу, пошел на конфликт с сионистским руководством, пригрозил своим выходом из Движения. Трумэн просил его отложить официальное провозглашение государства, но Бен-Гурион бросил на весы свой авторитет и с перевесом лишь в два голоса провел на заседании правительства резолюцию о немедленном провозглашении государства.

Когда ему говорили: «Народ этого не поймет», – он отвечал:

– Я не знаю, что народ поймет или не поймет. Но думаю, что знаю, что народу нужно, и думаю, что сумею его убедить.

Бен-Гурион фактически вынужден был с нуля придумывать методику управления государством, раздробленным, упрямым народом, склонным к препирательству с любым правительством, с любым государственным деятелем.

И еще одну уникальную еврейскую черту воплотил в себе Бен-Гурион. Ту самую, которую имел в виду Хаим Вейцман, первый президент Израиля, сказавший о своем отце, простом сплавщике леса: «Аристократ духа и интеллектуал». Надо вдуматься в эти слова! И добрым словом помянуть наших дедушек и бабушек, местечковых мудрецов, философов, фантазеров. Еврейство для них было чем-то большим, чем традиция, – даже не плод, а сок, бродящий в стволах деревьев. Зарождаясь в подземной тиши, этот сок поднимался к листве, чтобы в полную силу заговорить в плодах. Еврейство было для них не столько истиной, сколько радостью. Причем для некоторых – радостью единственной. У евреев Восточной Европы – единая воля, единая судьба. Изнуренные тяжелым повседневным трудом, они сидели над раскрытыми томами Талмуда. У ремесленников всех профессий: пекарей, мясников, сапожников – было свое помещение при синагоге, штибл – для занятий и молитв. В библиотеке еврейского Научного института в Нью-Йорке и сегодня хранятся книги, на которых стоит, например, такой штамп: «Общество дровосеков Бердичева для изучения Мишны».

Чтобы послушать лекции Хаима Вейцмана, собирался весь Париж: дипломаты из английского посольства, МИД Франции, внук капитана Дрейфуса, представители дома Ротшильдов, главный раввин Франции.

Моше Даян – знаток Библии, еврейской истории, археологии! Шимон Перес перевел на иврит сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке». Аба Эвен, министр иностранных дел, получал за лекции в Америке по 7 тысяч долларов. Но какие это были лекции, какой английский! После того как его слушали знатоки английского языка, они тут же брались за словари… Правда, про храбреца Рафуля Эйтана говорят, что он тратит на книги еще меньше денег, чем Натан Щаранский на одежду.

А депутат Флатто-Шарон, выступая в Кнессете, читал речи на иврите, написанные латинскими буквами…

Бен-Гурион был неуемно любознателен, обладал феноменальной памятью. Никогда никто не готовил ему ни выступлений, ни писем. Он умел писать, умел говорить, умел убеждать.

Неспособный от природы к иностранным языкам, воспитал в себе волевые качества. Чтобы читать Платона в оригинале, изучил греческий, причем учил слова во время бритья. Чтобы читать Сервантеса и Лорку, почти ежедневно занимался испанским. Учил арабский язык, комментируя Рамбама – выдающегося еврейского мудреца – на языке оригинала…

Дело не в политической ориентации или идеологии, а в национальном характере и страсти.

Уже немолодой человек, разочаровавшийся в соратниках и учениках, ошеломленный предательским, как он считал, по отношению к себе выступлением Голды Меир, разругавшись со своими министрами, он сказал: «Все, баста!» И уехал в пустыню Негев, чтобы выращивать помидоры и огурцы. Он поселился в кибуце Сде-Бокер, что в переводе с иврита означает «ковбойское поле». Вот тут-то и было ему самое место.