Все или ничего - [32]

Она опустила руку и сжала его пах. На мгновение они оторвались друг от друга. Берт отпер дверь и, как только они вошли, тут же начал раздеваться.

— Не так быстро! — сказала Шейн, щелкнула пальцами и протянула руку.

— О Боже! Я никак не могу понять, что же тебе нужно — я или кокаин.

— Я тебе отвечу, чтобы ты не мучился: кокаин. Но… — она медленно двинулась к нему, — ты приятное дополнение, как сладкая глазурь на пироге. Ну же, давай, — сказала она прерывистым шепотом и провела языком по губам.

Как робот, Берт достал кокаин из кармана пиджака и протянул его девушке.

Она улыбнулась, потом подбежала к стойке, отделявшей кухню от гостиной, и, усевшись на высокую круглую табуретку, достала из замшевой сумочки свой личный «прибор»: зеркальце, лезвие и стеклянную трубочку. Вдохнула два грамма и оглянулась на Берта. Он стоял голый и готовый.

Шейн встала, накинула ему на голову свой свитер, медленно сняла обтягивающие лосины и шелковые трусики, потом стянула через голову огромную мужскую нижнюю рубаху.

Взору Берта Бина предстала самая совершенная женская грудь на свете. Еще бы! Шейн полгода консультировалась с Генри Глисоном, прежде чем он сделал ей эту операцию. Собираясь в Лос-Анджелес, она первым делом решила заиметь новую грудь. На коже не было видно ни единого шрама: Генри разрезал соски и вставил протезы под мышцы. Некоторые женщины говорят, что после такой операции соски теряют чувствительность. Глупости! Им надо было обратиться к Генри, Ее сиськи выглядели как натуральные!

Она всегда питала слабость к своему доктору и пыталась соблазнить Генри, вот только он не поддавался.

Шейн улыбнулась. Берт уже истекал слюной, глядя на нее, — он обожал большую грудь. И он на удивление легко поддавался чужому влиянию.

Девушка не знала, что Берт думает о ней то же самое. Он использовал ее пагубную привычку в своих интересах.

— Ты великолепна, малышка. — Положив руки на плечи Шейн, он опустил ее на ковер песочного цвета.

— Знаю, — сказала Шейн, уже ощущая действие кокаина. Она летела. О, это будет прекрасная ночь!

— Ну а теперь дай мне то, что я хочу, — сказал Берт и закрыл глаза.

Глава 11

Александр вернулся домой: во втором часу ночи. Он не стал уговаривать Морин продать ему ранчо и навязываться ей. Сегодняшний провал показал, что надо действовать очень осторожно. Он не мог позволить себе допустить еще одну ошибку, это было слишком рискованно.

Он уже хотел выйти из машины, как вдруг заметил на пассажирском сиденье что-то блестящее. Губная помада Морин! Улыбнувшись, он поднял тюбик.

Вместо того чтобы сразу отправиться спать, Александр сначала зашел к себе в кабинет. Открыл ключом выдвижной ящик письменного стола, в котором лежал шарфик Морин, и положил туда помаду.

Александр не слышал, как в комнату вошла мать.

— Что у тебя там? — спросила Барбара.

— Да так, ничего. Морин обронила в машине губную помаду. Я отдам ее на следующей неделе, когда мы пойдем на бал.

— Она пойдет с тобой?

— Ну конечно.

Барбара вскинула брови.

— А я думала, что после ее встречи с Брендоном…

— Брендон? — перебил ее Александр. — При чем здесь он?

Барбара невозмутимо уселась на маленький диванчик, расправила вокруг себя черную замшевую юбку и сняла с рукава жакета воображаемую пушинку.

— Если бы ты был немного повнимательнее, ты бы заметил то, что заметила я.

— Брось говорить загадками. Что я должен был заметить?

— Они друг другу понравились.

— Чушь какая! Да они и виделись-то всего одну минуту.

И даже не танцевали вместе.

— Ну и что? Говорю тебе, он ей понравился.

— Откуда ты знаешь?

Барбара не могла сказать сыну, что видела этот взгляд почти сорок лет назад у Джона Уильямса, а потом покойный Чарльз Симе такими же глазами смотрел на свою жену Шарлин. Барбара втайне завидовала Шарлин. Интересно, Брендон понял, что случилось сегодня вечером? И самое главное — поняла ли это Морин?

Она склонила голову набок.

— Поверь мне на слово.

— Когда я отвозил Морин домой, она ни словом не обмолвилась о Брендоне. Да и с какой стати? — раздраженно бросил Александр. — Если Морин и увлеклась кем-то, так только мной. Мы знакомы много лет, а для нее это очень важно, я чувствую. Она говорила, что доверяет мне, потому что мы друзья.

— А что ее нью-йоркский дружок?

Александр торжествующе усмехнулся:

— Я его обставил. Она ведь не уехала в Нью-Йорк, правда?

Барбара нахмурилась.

— Однако она не, собирается продавать нам ранчо, как ты говорил.

— Да, но по дороге домой она мне все объяснила. У нее появилась бредовая идея о том, что она в долгу перед Маком — В долгу перед ним?

— Она считает, что должна выполнить его предсмертную волю.

— Она что, такая же чокнутая, как Шарлин?

— Поверь мне, мама: она месяц повозится со своим запущенным хозяйством — без техники, без людей и практически без денег — и будет умолять меня, чтобы я избавил ее от этого ранчо.

— Надеюсь, ты прав. Мне нужна эта земля, Александр.

— Я знаю, мама.

Он подошел и поцеловал ее в щеку.

— Морин в полной растерянности. Она не может даже разобраться в бухгалтерской книге старика. А тут еще надо продавать стадо Она доверила это Уэсу думает, он поможет ей продать стадо венесуэльцам. А ты же знаешь, какой он лопух.