Все или ничего - [32]

— Я хотела сказать, что иногда мне очень хочется быть такой же сдержанной, как ты сейчас, — в отчаянии выпалила она, задрожав от прикосновения его пальцев.

— Почему ты считаешь, что я сдержан? — спросил он и уставился на ее грудь.

— Ну, ты таким кажешься? — неуверенно ответила Брайони и неожиданно обхватила себя руками, как будто защищаясь.

— Если бы ты раздела меня, ты бы поняла, что ошибаешься.

— А-а, — растерянно протянула Брайони, и руки ее опустились, чем Грант и воспользовался, нежно взяв в руки ее груди и лаская соски до тех пор, пока они не превратились в набухшие бугорки.

— М-м-м… очень ошибаешься. Попробуй.

Ее губы дрогнули, и она легонько рассмеялась, расстегивая на нем рубашку и просовывая под нее руку.

— Не знаю, что со мной, я как будто на качелях. — Брайони гладила его по спине. — М-м-м… — протянула она. — Теперь мне понятно, о чем ты. Мне кажется, нам следует…

— Следует продолжить?

— Что-то в этом роде, — согласилась Брайони.

— Слава Богу, — с чувством ответил Грант, продолжая ее раздевать, — а то бы мне конец.

Некоторое время спустя он вскочил с кровати и чертыхнулся.

— Что такое? — с тревогой спросила Брайони, тоже садясь на кровать.

— Совсем забыл. Я же купил билеты на "Оперу-призрак". Ты слушала эту вещь.

— Нет! Ой…

— Ты бы хотела пойти?

— Я бы с удовольствием, но…

— Но что?

— Но мне показалось, что тебе не очень хочется.

— Я думал о другом, — серьезно ответил Грант. — О том, от чего мне сейчас не следовало бы отключаться.

— А именно? — спросила Брайони невинным голосом.

— О тебе, — быстро проговорил он и, заключив ее в объятия, опять лег. — Ты была великолепна, — сказал он изменившимся голосом.

— Ты тоже. — Брайони гладила Гранта по плечу и удивлялась, как спокойно и уютно себя чувствует, в то время как час назад швырялась книгами. Она поморщилась.

— Что такое?

— Ничего — просто чувствую себя другим человеком, вот и все.

Грант улыбнулся и легонько поцеловал ее.

— Сколько тебе потребуется времени, чтобы собраться?

— Это зависит от того, насколько я должна быть нарядна.

— Я купил билеты в ложу — ты там что-то говорила насчет платья с глубоким декольте. Мне кажется, хорошо было бы надеть его.

— Почему?

— А потому, моя обворожительная колдунья, — Грант посмотрел в ее шаловливые глаза, — что я только что любил тебя и смогу это пережить.

Брайони рассмеялась.

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, начну собираться.

Но в душе он присоединился к ней.

— Что ты надумал? — охнула она, когда Грант раздвинул стеклянную перегородку и стал наблюдать, как капли стекают по ее телу.

Он шагнул внутрь.

— Не знаю, просто не смог удержаться. — Он слегка дотронулся до ее груди. — Она у тебя совершенной формы, ты об этом знаешь?

— Ну, так уж и совершенной, ты это серьезно?

— Совершенно серьезно, — ответил Грант. — Я восторгался ею под разной одеждой — майками, платьями, джемперами, и думал о ней в самых неподходящих местах, например на вершине горы Крейдл. Я рисковал заработать синяк под глазом, намекни я хоть словом о моем растущем восхищении ею, не говоря уж про остальные части твоего тела. — Грант положил свои руки ей на груди. — Ты прекрасна, Брайони. Хочешь знать, каким было одно из моих самых первых желаний? В лесу "Бальный зал" в тот день, когда ты повела туда Дуайта, Дору и компанию и смотрела на меня так, что я должен был бы умереть, если бы взгляды убивали; так вот, мне тогда захотелось, чтобы мы остались там только вдвоем, возможно запыленные и разгоряченные, и, сняв одежду, освежились бы в горном потоке. Мне казалось, я видел, как солнце играет на твоей коже, как вода стекает с твоих грудей, как блестит твое тело.

Брайони вздохнула, но затем ее губы начали складываться в улыбку.

— Я знаю, — сказал Грант улыбнувшись. — Как только я пощупал воду, я понял: она охладит самые пылкие желания. Мы бы просто замерзли.

Брайони искренне рассмеялась.

— Я рассказываю тебе это только потому, — добавил он, и лицо его вновь приняло серьезное выражение, — чтобы ты знала, что в том, что касается тебя, я не так сдержан, как тебе кажется.

Брайони скорчила забавную гримасу, но затем сказала с нежностью:

— Спасибо. — И, обхватив его за шею и прижавшись к нему мокрой грудью, повторила: — Спасибо.

Платье Брайони было такого же голубого цвета, как ее глаза, и подчеркивало ее высокую грудь и тонкую талию. Его дополняли серебряный жакет и серебряные туфли.

И если выражение лица Гранта сказало ей, что она неотразима, то от его вида в великолепно сшитом черном смокинге у нее просто захватило дух.

— Ух ты! — сказала Брайони. — Ты выглядишь великолепно!

— Ты тоже, пошли, — ответил Грант, лукаво улыбнувшись.

Они не только сходили в оперу, но и после представления поужинали в ресторане с оркестром и протанцевали всю оставшуюся ночь. В отель они вернулись в четыре тридцать, весело болтая всю дорогу. Грант снял с нее платье и отнес в постель на руках, как ребенка.

— М-м-м… — сонно протянула Брайони, когда спустя несколько минут он лег с ней рядом. — Спасибо за прекрасный вечер…

— Не стоит, — прошептал Грант и обнял ее.

Она расслабилась рядом с ним и, уже засыпая, прошептала:

— Я так рада, что ты не призрак.