Все грехи мира. Книга IV - [15]
Формально Джозия захотел открыть собственное дело, но сплетни утверждали, будто он закрутил роман с женой Альберта, сына сенатора. Дона Джонс, в девичестве Бентли, приехала в Виллиску из Халивилла (Hawleyville), городка, который считался захолустьем даже по айовским меркам. Дона преподавала в местной школе и, казалось, была обречена на скучную и убогую жизнь бедной провинциалки, если б только ей не удалось вскружить голову лучшему жениху штата — Альберту Джонсу. Примечательно, что тихая и скромная девушка после бракосочетания пустилась во все тяжкие — молва приписывала ей любовную связь с несколькими мужчинами одновременно, другими словами, Джозия Мур по мнению некоторых особо осведомлённых горожан являлся вовсе не единственным обладателем чужой жены. Как должен был отнестись к такой жизненной коллизии сенатор Джонс, предугадать несложно.
Никто никогда официально не связывал сенатора Ф. Джонса или его сына с трагедией в Виллиске, но то, что охотничьи собаки привели погоню к порогу их дома, бесповоротно разрушило политическую карьеру обоих. Народная молва обвиняла отца и сына в том, что они жестоким убийством Джозии Мура и его близких отплатили за позор собственного семейства. Впрочем, это была всего лишь молва.
Сейчас мы не станем углубляться в историю возможных интимных отношений между Джозией и Доной — об источнике этих сплетен и их достоверности нам ещё придётся говорить в другом месте. Пока же вернёмся к истории непростых отношений убитого Джозии Мура и сенатора Фрэнка Джонса.
Нет, это не Дона-Роза Дальвадорес, тётушка из Бразилии, где в лесах живёт много-много диких обезьян. Это Дона Джонс, в девичестве Бентли, супруга Альберта Джонса, сына сенатора. Народная молва часто награждает красивых молодых женщин несуществующими пороками, но в случае с Доной, похоже, имелись очень веские основания подозревать, что молодая жена не просто не любила своего мужа, а наставляла ему рога прямо-таки с маниакальной страстью. Предположение о возможной склонности Доны к нимфомании нам ещё придётся анализировать в этом очерке, поскольку такое предположение может иметь непосредственное отношение к массовому убийству в доме семьи Мур.
В 1907 г. Джозия, выброшенный за ворота сенатором, отплатил своему прежнему работодателю чёрной неблагодарностью. Он повёл собственную торговлю в Виллиске, благо хорошо изучил премудрости этого ремесла. Джозия открыл продуктовый магазин, который в течение каких-то полутора лет превратился в самый крупный и преуспевающий универсальный магазин в городе. Там торговали всем — от галантереи и скобяных товаров, до керосина и продуктов.
Кроме того, Мур получил торговую привилегию от компании «John Deere Plow Company», одного из крупнейших в стране производителей сельхозинвентаря и стал торговать топорами, тяпками и лопатами с большой скидкой. Магазин же сенатора Джонса, владевший такой привилегией прежде, её лишился. Можно только догадываться как скрежетал зубами Фрэнк Джонс, наблюдая за стремительным развитием бизнеса у его прежнего приказчика!
По воспоминаниям современников, Мур и Джонс перестали разговаривать ещё в 1907 г., а к 1910 г. их обоюдная неприязнь достигла такого накала, что они, завидя друг друга, либо переходили на противоположный тротуар, либо сворачивали на другую улицу. В общем, оснований для ненависти сенатор имел немало, вот только политический статус этого человека однозначно вывел его из круга возможных подозреваемых (тут надо сразу оговориться, что фамилия Джонса всё же упоминалась в связи с убийством в Виллиске, но не в контексте обвинения, а напротив — защиты чести и достоинства сенатора от клеветы. Впрочем, об этом будет сказано в своём месте.).
Итак, ранним утром 11 июня шериф и большая группа горожан возвратились в город, что называется, не солоно хлебавши. В тот же самый день коронер собрал жюри для проведения предварительного — не связанного со службой шерифа — расследования. Расследование это проводилось в форме допросов лиц, способных сообщить информацию, существенную для понимания картины случившегося в доме Мур. Сохранившиеся стенограммы этих допросов содержат самую точную информацию как о событиях последнего дня жизни погибших, так и обстановке на месте преступления. Ныне они находятся в широком доступе и с ними может ознакомиться каждый; наряду с газетными публикациями той поры они дают довольно верное представление о деталях случившегося.
Какой же виделась на тот момент картина преступления должностным лицам, ответственным за проведение предварительного расследования?
Следствие получило сообщение некоего Эдварда Лэндерса (Edward H.Landers), страхового агента по роду занятий, жившего на противоположной стороне улицы через квартал от дома Муров (т. е. на удалении примерно 130–140 м. от места преступления). Согласно показаниям этого свидетеля накануне трагических событий в их районе был замечен неизвестный подозрительный мужчина, явно не бывший местным жителем. Этот бродяга, по словам свидетеля, появился на пороге их дома утром в субботу 8 июня. Человек предложил свои услуги по уборке мусора матери Лэндерса, но та в работе отказала. Вечером того же дня в их дом постучал ещё один бродяга, который озвучил точно такую же просьбу. Желание поработать казалось странным ввиду позднего часа и темноты (по оценке свидетеля, появление второго бродяги имело место в 22:00–22:15). С этим незнакомцем разговаривала уже жена Эдварда, которая также отклонила просьбу предоставить работу.
