Все грехи мира. Книга 1 - [87]

В том случае, если площадь контакта черепа с ударяющим предметом превышает 24 кв. см., в деформацию вовлекаются области, непосредственно в контакт не входящие. В результате в костях черепа возникает вдавление, видимое на глаз, однако общая форма черепа при этом сохраняется. При приложении же очень большой силы, распределенной по большой поверхности, происходит крошение костей черепа с образованием большого количества костных фрагментов. Описаны случаи когда кости свода черепа разбивались на 100 и более фрагментов, например, при падении на голову с большой высоты или попадании головы под массивные движущиеся предметы (паровой молот, автотранспортная техника, танк и пр.). При подобном ударе происходит полная утрата черепом своей формы.

Почему автор делает на этом акцент? В нашем распоряжении нет ни одной детальной фотографии головы жертвы, погибшей от рук «Американского Убийцы Топором», но из газетных описаний, оставленных журналистами, имевшими возможность видеть тела убитых, мы знаем, что их головы полностью утрачивали форму. От однократного удара обухом топора такого не произойдёт, правильно сформированный череп взрослого человека форму свою сохранит. Данное противоречие может быть разрешено только в единственном случае – тогда, когда по голове наносилось множество ударов.

Этот вывод, который автор считает бесспорным, влечёт за собой интересное и важное для нас следствие. Убийца наносил каждой жертве множество ударов, возможно не один десяток, но делал это не одномоментно. Практически в каждом из эпизодов потерпевшие спали в разных кроватях и даже в разных спальнях. Чтобы исключить шум, оказание жертвами сопротивления или попыток бегства, преступнику требовалось первоначально нанести один или два «выключающих» удара каждой жертве и только после того, как все, находящие в доме, получали тяжелые ранения, он мог вернуться к добиванию каждого.

2) Если ход рассуждений выше справедлив, то преступник, по-видимому, в каждом из эпизодов придерживался следующего алгоритма. Сначала он скрытно проникал в дом, возможно, какое-то время тратил на то, чтобы сориентироваться в тёмном помещении. Затем, действуя с максимальной быстротой, врывался в каждую из комнат и наносил один или два удара по голове всякому, кого встречал на своём пути. На этом этапе он не ставил перед собой задачу убить всех, находившихся внутри, ему надлежало исключить угрозу шума и возможного сопротивления. После того, как все обитатели дома, включая маленьких детей, получали тяжёлые, возможно смертельные ранения и оказывались в беспомощном состоянии, убийца совершал повторный обход, во время которого методично избивал обухом топора каждую из жертв. Этот человек тратил довольно много времени на то, чтобы причинить чудовищные и явно избыточные телесные повреждения, но отказаться от этого не мог, поскольку подобное надругательство над чужим телом являлось целью его нападения. Если бы он не хотел этого делать, то разумеется, и не делал бы. Тяжело раненые или уже агонизирующие жертвы не могли помешать ему копаться в вещах или заниматься чем-то ещё, но тем не менее убийца тратил время и силы на методичного избиение умирающих людей топором. Нельзя исключать того, что подобные обходы преступник совершал несколько раз, делая перерыв на принятие пищи или отвлекаясь на что-то ещё.

3) Важно понять, почему убийца использовал обух, а не лезвие топора. По мнению автора, он руководствовался соображениями двоякого рода. Во-первых, лезвие хорошо заточенного топора могло застрять – или «закуситься», говоря просторечно – в толстых костях черепа. Вспоминаем рассказ Полуляхова об убийстве 8-летнего мальчика, приведенный в предыдущей главе – у Полуляхова как раз произошло «закусывание» топора не полностью разрубленной костью. Во-вторых, в случае косонаправленного, т.е. не перпендикулярного поверхности, удара лезвие могло скользнуть по кости без внедрения в неё, в результате чего получилась бы скальпированная рана. Да, подобное ранение вызвало бы обильное кровотечение, но оно не явилось бы смертельным, человек мог не только остаться в сознании и закричать, но был бы способен оказать сопротивление.

Поэтому удары обухом эффективнее ударов лезвием. Это довольно неочевидный для большинства людей тезис. Но он однозначно правилен. То, что убийца знал данный нюанс, свидетельствует о его весьма специфической опытности. Преступник должен был общаться с кем-то, кто знал толк в таких нюансах.

По мнению автора, в начале XX века при зачаточном состоянии тогдашней криминалистики, преступник мог получить необходимую информацию из двух источников: либо от тюремных сидельцев, имевших возможность делиться друг с другом опытом совершения убийств, либо от забойщиков крупного рогатого скота. Если кто не в курсе, сообщим, что в те времена крупные животные убивались одним из двух способов – им могли перерезать горло, или убить ударом молота по голове. Чтобы перерезать горло животному, его надлежало загнать в специальный узкий загон, что было не всегда возможно и не очень удобно. А вот ударом по голове животное можно было свалить в любом месте.