Все грехи мира. Книга 1 - [48]

Кстати, в этом месте следует, пожалуй, сказать несколько слов о специфике работы собаки-ищейки и сложностях, связанных с интерпретацией результата такой работы. Всем известна высокая чувствительность собачьего обоняния, собака, «опознающая» преступника по запаховому следу – это настолько распространенный стереотип, что мы не найдём человека, которому он бы не был знаком. Сюжеты, связанные с успешным применением собак при расследовании преступлений, широко растиражированы как литературой, так и кинематографом. Однако на самом деле теория и практика использования собак при расследовании преступлений отнюдь не так очевидны и просты, как может показаться на первый взгляд.

Следует понимать, что действия собаки-ищейки при расследование преступлений кардинально отличаются от её использования на охоте или при спасательных работах в горах или под завалами. Преследование нарушителя границы также имеет мало общего с работой ищейки на месте преступления, такое преследование намного ближе к поиску дичи. В чём тут дело? Во-первых, собака – ищейка должна идентифицировать человека по специфическому запаху, присущему запаховым выделениям именно этого человека (такие выделения, как мы знаем, связаны с уникальным составом крови на чём и основан феномен выделительства). А во-вторых, результаты такой идентификации должны быть юридически корректно представлены суду.

О чём идёт речь? Улика, происходящая от преступника, может нести (и как правило несёт!) запаховые следы совершенно разной природы. Скажем, на ботинках находятся микрочастицы пота и гуталина, на рубашке – пота и одеколона, а на пиджаке – пота и ружейного масла (если преступник носил пистолет в кармане). Собака, разумеется, может опознать владельца этих вещей, но животное не может объяснить, какие специфические запахи или их комбинации привели к опознанию: гуталина, ружейной смазки, пота или одеколона? Ключевым для опознания конкретного человека должен быть запах его тела (пота), производимый очень специфическим конгломератом сложных веществ. Это уникальная по своей сути комбинация, которая позволяет надёжно идентифицировать человека, но как узнать, что собака в своей работе ориентировалась именно на него? Задача ещё более запутывается оттого, что запаховые следы имеют тенденцию к деградации во времени, иначе говоря, они «стареют». Сейчас криминалистами всего мира признано, что запаховые улики не могут быть использованы спустя год после их генерации даже в условиях надлежащего хранения эталонного образца. И причина тому проста – в течение года ароматические молекулы деградируют настолько, что с ними не сможет работать ни одна собака.

Задача на самом деле чрезвычайно сложна и запутана с юридической точки зрения. Уже во второй половине XX столетия юристы разных стран пытались её решать посредством разработки особой процедуры проведения опознания в несколько этапов. Смысл подобных новаций заключался в том, чтобы корректно выделить и зафиксировать специфичность того запахового триггера, которым руководствуется собака при опознании. Проблема не решена до сих пор, именно по этой причине результаты работы собак-ищеек не принимаются к рассмотрению в качестве доказательств судами всех стран мира. Выход может быть найден в случае разработки высокочувствительных и высокоизбирательных газовых анализаторов, но сейчас об этом можно говорить только предположительно.

По этой причине необходимо понимать, что поиск собаки-ищейки имеет определенную ценность на этапе оперативно-розыскной работы по делу, но результат подобного поиска не является доказательством и имеет лишь ориентирующее значение. Даже самые умные собаки ошибаются и примеры их ошибок окажутся, кстати, и в этой книге.

Разумеется, нам было бы интересно посмотреть, куда бы отвели собаки, взявшие след в доме Лайерли, но следует помнить, что полученный результат ровным счётом ничего бы не доказывал. Хотя и мог бы кое-что объяснить…

Окружной шериф побеседовал с Мэри, Эдди и Джейни Лайерли. Рассказывая о своих подозрениях, старшая из сестёр – Мэри Лайерли – сообщила шерифу Джулиану о том, что неделей ранее стала свидетелем острого конфликта матери с одной из наёмных чернокожих работниц, некоей Делией Диллингхэм (Delia Dillingham). Проблема заключалась в том, что Делия плохо начищала оцинкованную ванну, в которую насыпался корм животным, и Огаста Лайерли указала ей на то, что данная работа требует большей аккуратности. Делия вспылила, возникла резкая перепалка, в конце которой Огаста замолчала и вышла из сарая. После того, как она ушла, Делия воскликнула: «Ещё бы три слова и я бы её прибила!» (Дословно показания Эдди на языке оригинала прозвучали так: «Delia said if mamma had said three more words she would have downed her»). Девочка была потрясена этой вспышкой агрессии и осталась под сильным впечатлением от услышанного. Понятно, что воспоминание об угрозе матери в контексте того, что произошло в пятницу 13-го, очень тревожило её.

Помимо этого, Мэри стала свидетелем конфликта между её отцом и мужем Делии – Джеком Диллингхэмом. Девочка не знала причины случившегося, но заявила шерифу, что вечером 13 июля, буквально за несколько часов до трагедии, отец был очень недоволен Джеком и кричал на него. По её словам, свидетелем ссоры стал Филмор Кук, находившийся в то время в доме.