Все это очень странно - [6]

Сикомор выскочил на дорогу, я увидел его и резко вывернул руль. Скорость была приличная, половину дорожки я уже проехал. Я придавил его к почтовому ящику, машина вильнула и въехала в большой сиреневый куст. Взлетело облако белых лепестков. Ты закричала. Что было дальше, я не помню.

Может быть, так я и умер, а может, и нет. Может быть, я умирал не один раз, но в конце концов это случилось. И вот я здесь. Думаю, никакой это не остров. Думаю, я мертвец, запертый в деревянном ящике. Если лежать тихо и не дышать, я почти слышу, как другие мертвецы царапают стенки своих ящиков.

А может, я призрак. Может быть, волны, напоминающие кошачью шкурку, действительно кошачья шкурка, а вода, которая шипит и плюется в меня, и правда твой кот — кот ведь тоже может стать призраком.

Может быть, я здесь для того, чтобы что-то понять, заслужить прощение. Лули меня простили. Может быть, и ты простишь тоже. Когда море само подойдет к моим ногам и уютно заурчит, это будет значить, что ты простила меня за то, что я сделал. За то, что ушел от тебя после этого.

Или я просто турист, торчащий на этом острове с лули, пока не придет время возвращаться домой, пока ты не приедешь и не заберешь меня… Ирис?.. Ирэн?.. Долорес?.. вот почему я так надеюсь, что ты получишь это письмо.

Ты знаешь кто.

ВОДА ПО ЧЕРНОЙ ШЕРСТИ

— Что тебе нужнее — любовь или вода?

— В каком смысле?

— В таком. Ты скорее проживешь без любви или ты скорее проживешь без воды?

— А почему нельзя иметь и то и другое?

Рейчел Рукк пригласила Кэролла домой познакомиться с родителями спустя два месяца после того, как переспала с ним. Для девушки, легко поддающейся настроению и запросто скидывающей одежду, временами она была удивительно скрытной. За два месяца Кэролл узнал лишь то, что родители Рейчел живут на ферме у городской окраины, торгуют летом клубникой, а зимой новогодними елками. И почти никуда не выходят, мир сам навещает их — заглядывают выехавшие на пикник горожане, проезжие туристы.

— Как думаешь, я понравлюсь твоим родителям? — Кэролл полдня готовился к визиту, словно к экзамену. Подстригся, подрезал ногти, вымыл шею и за ушами. Выбранная одежда — брюки защитного цвета, синяя рубашка без галстука — была аккуратно сложена на кровати. Он стоял перед Рейчел в простом белом белье и носках, вглядываясь в нее, словно в зеркало.

— Нет, — она впервые оказалась у него и теперь стояла посреди комнаты, сложив руки, будто стеснялась сесть или боялась ненароком задеть что-нибудь.

— Почему?

— Отцу ты понравишься, это точно. Но ему все всегда нравятся. А вот мама разборчивее — считает, что тебе не хватает серьезности.

Кэролл надел брюки и полюбовался отутюженной стрелкой.

— Значит, ты ей обо мне рассказывала?

— Да.

— А вот мне о ней — нет.

— Нет.

— Может, ты ее стесняешься?

Рейчел фыркнула. И вздохнула так, будто уже жалеет о своем решении познакомить его с родителями.

— Ты меня стесняешься?

Она только поцеловала его и улыбнулась.

Рейчел все еще жила с родителями — тем более странно выглядело ее стремление держать своего парня на расстоянии от них. Жизнь за городом требовала ежедневной самодисциплины, и эта черта Рейчел вызывала у Кэролла восхищение и вожделение. Ей было девятнадцать, на два года меньше, чем ему, и каждый будний день Рейчел вставала в семь утра, чтобы проехать на велосипеде четыре мили до города, в колледж Джеллико, а вечером, уже в горку, вернуться обратно.

Они познакомились в библиотеке колледжа, где подрабатывал Кэролл. В тот день он сидел за стойкой, ставил штампы на новые книги, читал «Тристрама Шенди» и уже начинал клевать носом, когда кто-то над ухом сказал:

— Извините…

Он поднял голову. У стойки стояла рыжая девушка. Из высокого окна падал солнечный свет, он скользнул по руке, зажег вышивку на воротничке белой блузки. Волосы вспыхнули в утренних лучах; Кэролл едва мог взглянуть на нее.

— Чем могу помочь? — спросил он.

Девушка положила на стойку растерзанный томик, Кэролл потянул его к себе. Страницы свисали лохмотьями, обложка была оторвана и изгрызана.

— Я хочу заплатить за испорченную книгу, — сказала девушка.

— Что случилось? Собака съела на завтрак? — пошутил он.

— Ага, — сказала девушка и улыбнулась.

— Как тебя зовут? — спросил Кэролл. Он уже понял, что, наверное, влюбился.

Издали ферма выглядела старой и заброшенной. Дом стоял на холме, окна смотрели в сторону города и колледжа Джеллико, на длинный зеленый склон с саженцами новогодних елок. Крыльцо походило на большой полукруглый фартук.

Рядом с домом стоял сарай, за которым виднелся круглый черный пруд, окаймленный соснами. В сумерках с дороги казалось, будто он подмигивает, словно большой блестящий глаз. Солнце катилось в пруд по зеленому склону холма, и длинные тени елей, острые, как ведьминские шляпы, лежали узкими треугольниками на малиново-сером газоне. Все было залито текучим закатным светом.

Кэролл остановил машину рядом с сараем и вышел, чтобы открыть дверцу Рейчел. Из сарая доносилось свирепое дыхание, дверь вздрагивала, будто кто-то бросался на нее сквозь душную темноту. Кэролл ощутил резкий звериный запах.

— Кто там?

— Собаки, — сказала Рейчел. — В дом их не пускают, а они не любят оставаться без моей матери.