Все десять пальцев - [2]

Он и раньше все это осознавал, но никогда не огорчался. Потом что-то изменилось. Это беспокоило, ведь Оля – совсем не та, от кого можно ждать верности или искренней любви. А попробуй он надавить на девчонку, как она тут же вильнет хвостом и демонстративно уйдет прочь. Куда уж лучше сделать все самому, раз и навсегда прекратив все переживания.

Оля всматривалась Кирюхе в глаза, пока не добралась до единственного логического объяснения:

– Кирилл, у тебя что – кто-то есть?

– Есть. И намного лучше тебя, – соврал Кирюха. Он бил наверняка. Оля жутко оскорбилась, что сделала бы любая девушка на ее месте.

– Да? И кто она? Или, может, он? – последним вопросом она пыталась поддеть парня: мол, если ты смог отказаться от такой прекрасной подружки, то у тебя что-то не в порядке с головой. Мало того, Кирюха знал, что уже завтра половина общаги будет донимать его такими же насмешками. Может, Оля и не считалась образцом чистоты и скромности, зато была общепризнанным секс-эталоном. Всех друзей и знакомых придется послать подальше вместе с их мнением. Бессмысленно доказывать, что кроме секса должно быть и еще что-то, чего Оля не могла дать ни ему, ни кому-то еще.

– Скоро узнаешь. – Кирюха отшагнул назад. – Ну, я пойду?

Его подружка (теперь уже бывшая...) попыталась насмешливо улыбнуться – получилась некрасивая гримаса-фальшивка:

– А я что, тебя держу? Больно надо!

Кирюха повернулся и зашагал по коридору. Позади хлопнула дверь. Вот и весь разговор. Быстро и почти безболезненно – во всяком случае, пока. Ночью она устроит очередную вечеринку с музыкой и выпивкой, без труда заведет себе нового парня. И всем встречным и поперечным она будет рассказывать историйки, в которых выставит прежнего ухажера полным идиотом. Такие же истории о бывших парнях Оли в изобилии бродили по общаге. Кирюхе предстояло стать персонажем очередного цикла этих баек.

С неприятным мутным осадком на дне души он поднялся на свой этаж, отпер полутемную комнату – компактную «двушку» с двухъярусной кроватью. Не включая света, снял рюкзак, разулся. Посмотрелся в зеркало. Открыл холодильник, вынул кастрюлю со вчерашними макаронами, повернулся к двери, собираясь шагать на кухню. Остановился, с сомнением взвесил кастрюлю в руке. Поднял крышку: ни единой макаронины, лишь на дне лежит вилка.

Какого хрена, подумал Кирюха. Макароны не могли так запросто испариться из комнаты, замкнутой на ключ. Единственным, кто мог их съесть, был Вовка – сосед по комнате, будущий журналист, неглупый парень и отчаянный пьяница – да только он ушел утром на экзамен и раньше десяти вечера не появится, если появится вообще. Ибо после любого зачета или экзамена, независимо от его результата, Вовка вместе с одногруппниками закатывал попойку. К тому же зачем бы соседу таскать у Кирюхи макароны, когда у него самого целая полка разных припасов.

Кирюха огляделся и только сейчас заметил, что на его кровати кто-то спит. Похоже, это была Златовласка из сказки, переключившаяся с медведей на студентов. Кирюха на цыпочках подошел к кровати, наклонился: под его одеялом была незнакомая девчонка. Она лежала, разметав светлые волосы по подушке и смешно приоткрыв рот. Рядом с кроватью стояла пара стоптанных кроссовок.

Кирюха долго не мог ничего понять. Первым делом он решил, что гостью привел соседушка, но тут же выплыли новые вопросы: где сам Вовка, почему он уложил девчонку на Кирюхин ярус кровати, почему позволил ей лопать холодные макароны, вместо того чтобы угостить полноценным ужином... Присмотревшись, Кирюха понял, что незнакомка даже не студентка: ей от силы можно было дать лет шестнадцать. Таким образом, вероятность того, что девчонка была близкой подругой или просто знакомой Вовки, была невелика. Получалось, что она проникла в комнату без посторонней помощи, при этом ей зверски хотелось есть и спать.

Кирюха потормошил спящую девчонку: он имел на это право как законный владелец койко-места. Не открывая глаз, она протянула «ммм-ммм-ммм» и оттолкнула руку. Кирюха пожал плечами – сама напросилась – зажег лампу на столе, передвинул ее так, чтобы свет бил спящую по глазам. Недовольно фыркнув, нахальная гостья натянула одеяло на лицо.

– Кисуня, ты вставай уже! – хозяин комнаты стянул с девчонки одеяло.

– Отстань... – простонала светловолосая.

– Чего – отстань? Я здесь живу.

Девчонка нехотя отворила глаза и, морщась от света, выдавила:

– И что, ты меня прогонишь?

– Ну знаешь... – Кирюха развел руками. – Рано или поздно по-любому уйдешь.

– А если не уйду? Если мне некуда больше идти?

– Как – некуда? Ты где живешь?

– В данный момент – здесь. Если выгонишь – пойду еще куда-нибудь. Чай поставь.

Незнакомка медленно слезла с кровати и уселась на табурет. Она была в джинсовых шортах и оранжевой футболке – стройная, голенастая, как аистенок, худенькая, чуток угловатая... От нее веяло пикантным и запретным очарованием, которое свойственно девочкам-подросткам, успевшим осознать и опробовать на деле свою женскую силу.

– Ты как в комнату попала? – поинтересовался Кирюха, вынув из рюкзака тусклый железный электрочайник советского производства.