Все, что вы хотели знать о королях, но не решались спросить - [58]

Прежде чем передать мою беседу с королем Гьянендрой, может быть, имеет смысл сказать несколько слов о падении Непальского королевского дома. Как вообще это могло случиться в такой стране, как Непал, где король почитается как частичная инкарнация божества? Все-таки мы имеем дело с регионом, в котором — хотя правящие династии и менялись — монархия существовала более четырех тысяч лет.

Многие в Непале верят в проклятие. Непальская монархия такая древняя, что грань между историей и мифологией почти не ощущается. Самые первые короли, упоминаемые в хрониках, происходили из династий Гопала и Махисапала, они поделили между собой власть в долине Катманду. Обе династии имели выдающихся предков. Матерью Гопала была Луна, Махисапала происходили ни больше ни меньше как от самого Солнца. Территория, сегодня называемая Непалом, была объединена при Притхви Нараян Шахе, который в середине XVIII века отправился в поход со своими солдатами из королевства Горкха к западу от Катманду и подчинил себе почти весь регион к югу от Гималаев с десятками мелких княжеств и королевств. Как раз когда он собирался на решающую битву против самого богатого и сильного королевства, против Катманду, где правили короли древней династии Малла, произошла, по легенде, таинственная встреча. По пути в Катманду ему встретился йог. Король узнал в нем святого человека и предложил ему, jcaK полагается, немного свернувшегося молока. Йог выплюнул молоко себе на ладони и потребовал, чтобы король выпил его. Когда король с презрением отказался выполнить это требование, йог разгневался и сказал, что Шива послал его испытать гордость короля и проклял его. В благодарность за молоко, по словам йога, Шива позволит королю завоевать долину и свергнуть династию Малла, но в наказание за высокомерие новая королевская династия, основанная им, просуществует только десять поколений. По одному поколению за каждый из испачканных молоком пальцев йога.

Король Бирендра, убитый вместе с семьей 1 июня 2001 года собственным сыном, был как раз десятым номером в династии Притхви Нараян Шаха. Король Гьянендра, его брат, — одиннадцатым.

Можно думать о пророчествах все, что угодно, в легенде речь идет о древней, но во все времена остро актуальной проблеме: о высокомерии правителей и о неизбежности их падения. О том, что король Гьянендра стал жертвой собственной надменности и самоуверенности, говорят не только его политические враги. Первое, что сделал Гьянендра, придя к власти в июне 2001 года после смерти своего брата, — он обманул народ. В своем радиообращении король попытался скрыть истинную подоплеку бойни во дворце. Он сообщил, что там произошло «случайное срабатывание автоматического огнестрельного оружия» и что король, королева, кронпринц, его брат и сестра «тяжело ранены». Все, упомянутые им, за исключением лежавшего в коме кронпринца, были к тому моменту уже мертвы, кроме того, в Непале не осталось почти никого, кто еще не слышал, что произошло на самом деле: двадцатидевятилетний кронпринц Дипендра, выпускник Итона, друг принца Уильяма, молодой человек не примечательный ничем, кроме своего пристрастия к галлюциногенным препаратам, в тот летний вечер вошел в военной форме и вооруженный пистолетом-пулеметом МР5 «Хеклер и Кох», автоматом и девятимиллиметровым пистолетом в бильярдную королевского дворца и расстрелял всю родню — отца, мать, брата и сестру. Одним махом он уничтожил всю непальскую королевскую семью — всех, кроме своей тети, кузена принца Параса, сегодняшнего кронпринца, которые чудом уцелели и даже не получили ранений в этой мясорубке, и его отца, принца Гьянендры, которого не было во дворце.

Маоисты, в то время терроризировавшие в основном деревни в удаленных районах, требуя денег за предоставление защиты, использовали хаос после трагедии для усиления террора и «рекрутских наборов». Собственно, именно тогда, в 2001 году, маоисты и начали набирать силу.

А Гьянендра совершал одну политическую ошибку за другой. Он настроил против себя всю политическую элиту Непала, сместив премьер-министра и временно отменив парламентскую демократию. Его предшественник, король Бирендра, пользовался большой любовью народа и уважением противников. Гьянендра же за немногие месяцы своего правления умудрился вызвать ужас населения, нелюбовь роялистских кругов и ненависть противников.

Интервью, которое я взял у короля за несколько дней до его формального отстранения от власти, было, безусловно, самым странным из всех, какие мне доводилось брать. Король выглядел почти зловеще спокойным, в то время как его окружение было смертельно напугано.

Я сказал королю, что вовсе не намерен брать интервью в обычном смысле слова, потому что считаю это неуместным по отношению к инкарнации Вишну. Этот акт моего добровольного и заблаговременного разоружения вызвал такое облегчение у короля, что он начал совершенно откровенно рассказывать о себе — и позволил мне цитировать его слова. Он говорил даже о своих чувствах. А это для королевских особ и в менее сложных ситуациях — весьма непривычно.

— Я очень опечален, — произнес Гьянендра тихим голосом, — я думаю, люди все немного упрощают, делая из меня козла отпущения.