Все, что вы хотели знать о королях, но не решались спросить - [48]

— Сейчас она снова шлепнется.

В то время как ее предшественники — Черчилль, Вильсон или Каллагэн, а также преемники Мейджор и Блэр — воспринимали свои еженедельные аудиенции у королевы как бесплатные сеансы психотерапии, госпожа Тэтчер, по слухам, постоянно испытывала адские муки.

— Она всегда так смешно сидит на краешке кресла, — якобы сказала однажды королева самодовольно.

Выборы, проходившие сразу после английского вторжения на Фолклендские острова, принесли Маргарет Тэтчер невиданное до тех пор большинство в нижней палате. Война спасла политическое долголетие Тэтчер. Ровно за один год до ее начала она считалась «самым непопулярным главой правительства в истории Великобритании», а теперь у нее было то самое законодательное большинство, от которого не устают предостерегать британские специалисты по конституционному праву, потому что в отсутствие писаной конституции и системы сдержек и противовесов оно наделяет должность премьер-министра почти диктаторскими полномочиями. Правда, английское конституционное соглашение предусматривает за монархом роль своего рода буферной силы — ив этой роли корона хорошо проявила себя как после Первой, так и после Второй мировых войн, когда Георг V и Георг VI закулисным мягким предостережением смогли сдержать реформистское рвение лейбористских правительств. Инструменты влияния, которыми пользуется английский монарх, традиционно деликатны. И эффективны. «Королева никогда не станет открыто критиковать правительство, — пишет историк Бен Пимлотт, — самое большее, она намекнет на свое собственное мнение. Например, если премьер-министр рассказывает ей о каких-то планах, она иногда может задать вопрос. Вроде: «А как это будет происходить?» Или проявит хитрость, указав на мнение третьего лица. Еще она может долго и многозначительно молчать, выражая свое несогласие. Но иногда ей бывает достаточно просто недоверчиво посмотреть в свойственной ей манере на своего визави, чтобы замедлить галоп самого уверенного в себе премьер-министра».

Но что бывает, как в случае с Тэтчер, если премьер-министр оказывается нечувствителен к такой «деликатности»? Эпоха Тэтчер была для королевы определенным вызовом, потому что реформистское рвение на этот раз пришло не слева, как после обеих мировых войн при Каллагэне и Вильсоне, а справа, что было внове. Как королева отнеслась к неолиберальному псевдореволюционер-ству Тэтчер, остается одной из наименее известных глав в английской истории, которая еще ждет своего подробного изучения. Тэтчеризм стал для королевы вызовом уже хотя бы потому, что Маргарет Тэтчер была вооружена мандатом подавляющего большинства избирателей. А как монарх, для которого запрещено любое вмешательство в законодательство и который при этом видит свой долг в сохранении социального единства страны, мог реагировать на то, что какая-то Маргарет Тэтчер разрушает национальный консенсус и объявляет войну государству всеобщего благоденствия, как это виделось королеве? Ведь классический английский консерватизм, с которым тори распрощались при Тэтчер, базировался на стародавней, скорее патерналистской картине мира с некоторым оттенком социализма. Идеология тэтчеризма, напротив, наводила на мысль о своего рода социальном дарвинизме. Слабые, пользовавшиеся до тех пор особой защитой консерваторов, вдруг стали считаться путами на ногах экономического прогресса. Идеологическая пропасть между традиционным консерватизмом всеобщего благоденствия и неолиберализмом премьер-министра несла в себе, о чем сегодня с легкостью забывают, элементы культурной революции. И королева без колебаний встала на сторону старой гвардии социал-консерваторов, с которыми так страстно боролась госпожа Тэтчер.

Первый прямой конфликт случился сразу после выборов в нижнюю палату парламента в 1983 году. Глава правительства одного из островов на юго-востоке Карибского моря, Гренады, с населением меньше ста тысяч человек, стал жертвой покушения. Американское правительство послало войска, чтобы восстановить политический порядок островного государства. Была только одна маленькая проблема: главой государства был не кто иной, как королева английская. А ее Маргарет Тэтчер не поставила в известность. Говорят, от ярости королева просто бушевала. Мысль о том, что можно ввести войска в одну из стран Содружества, даже не сообщив ей об этом, показалась королеве беспардонной провокацией. «Холодная война» между Даунинг-стрит и Букингемским дворцом началась.

Для своего первого акта мести королева выбрала традиционное рождественское обращение, в котором она критиковала политику Тэтчер, назвав ее разрушением социальной сферы. И хотя сделала она это не прямо, а придала своему обращению подчеркнуто социальную окраску, все в стране знали, как надо понимать ее слова. «Величайшая проблема наших дней, — притворно сладким тоном говорила королева, — это пропасть между богатыми и бедными странами на Земле. Мы должны уделять внимание социальному неравенству…» Кроме того, она позволила, чтобы в прессу попали сведения о том, что она не разделяет отказа от экономических санкций против Южной Африки, — на Даунинг-стрит это расценили как фронтальную атаку. Преданная госпоже Тэтчер «Таймс» кричала, что королева, хоть она и глава Содружества, не имеет права возражать против политики своего правительства.