Все, что шевелится - [24]

На берегу лодка его догнила совсем, даже сесть нельзя – исчезло дно, одни борта над водой торчали. Кабы дыра была, её бы Джору чем-либо заткнул и, пусть даже и на дырявой лодке, попытался двинуться вверх по течению, но когда затыкать нечего, то и дёргаться понапрасну – зря время терять. Плот для возвращения не годился: плоты против течения не ходят. Придётся возвращаться домой пешком, понял богатур.

Ох и долгой бы показалась ему дорога: семь вёрст до небес переться, да всё пёхом, а горы высокие, туманные, снежные и лесистые – всякие, но непременно трудные для похода… Не знал Шаргай, что батяня уже позаботился о кровиночке.

А Малан нынче всё продумал, не хотелось, чтобы вышло как в прошлый раз, когда полную тару выкинул. По приказу старшего тенгри пастух Добёдой пригнал в тронный зал золотого коня из небесного стада. Чтобы задница малолетнего Шаргая не оббилась о конский хребет и не стала черней папашкиной, придумал специальное мягкое седло. Коню на шею повесил волшебный колокольчик – сынок звон услышит и быстро найдёт подарочек. А чтобы жеребец слушался нового хозяина (скакун никого, кроме пастуха, не признавал: грыз и лягал одновременно), привязал к седлу волшебную плётку.

Но как коня на землю доставить? Просто сбросить нельзя: убиться может. Жалко скотину. И решил Эсеге спустить жеребца на верёвке, это надёжнее. Порыскал глазами, ища вервие простое[5], левый глаз наткнулся на канат, каким пьяного божка вязала супруга Юрен Эхе, когда тот сильно уж начинал буянить и угрожать страшными не только для землянина, но даже для обитателей как верхнего, так и нижнего мира словами: «Всех убью, один останусь!»[6] Канат висел в тронном зале на золотом гвозде и состоял из девяноста восьми узлов – столько раз пьяный Эсеге рвал путы.

Боги мстительны, обид не забывают хотя бы из-за своей сверхъестественной способности к всеведению. Для достижения целей (как правило, эгоистичных и связанных опять же таки с местью – человеку ли, роду-племени или природному явлению: обидятся, скажем, на третий закон Ньютона – зачем да зачем действию равно противодействие, да ещё и направленное в сторону, противоположную божьей воле?) они готовы использовать любые средства. И пускай потом приходится оправдываться: средства-де были достаточно хороши, жаль, исполнители подкачали. Они упорны, но неизобретательны. Открытия совершаются людьми, а боги их новаторством пользуются. Когда позаимствовать не у кого, вынуждены придумывать сами – нужда-с…

Малан никогда не видел, как люди грузят крупных животных в трюмы. Ему бы по-людски пропустить верёвку вокруг ног коня и завязать узлом на спине, но… боги неизобретательны. Он сделал петлю, как на аркане (петлю видел раньше), и накинул коню на шею (люди именно так используют аркан). Откинул крышку мусоропровода, стал пихать скакуна в зияющую бездну. Конь из небесного стада спускаться в срединный мир не хотел: боялся. Любой смертный сообразил бы завязать скотине глаза или накинуть мешок на голову – страх бы и прошёл, а бессмертный пёр буром. Принялся толкать в круп, не зная поговорки «Не подходи к быку спереди, а к коню – сзади». Звезданул его жеребец с силой в одну лошадиную промеж глазонек. Эсеге на этот раз без ссоры оторвался от Малана, закатился под трон и мотал там башкой, как китайский болванчик:

– Охо-хонюшки, больно-то как!

Задница-Малан, не сойдя с места, бездумно продолжал выполнять план: спихнуть вниз испуганного коня. Рук, чтобы толкать, он временно лишился, потому просто пнул животину под зад. Конь рухнул в дырку и полетел вниз. Это только пустая слава, что полетел, на самом-то деле камнем рухнул вниз, но тут верёвка натянулась и наверняка оторвала бы голову скакуна, кабы, на счастье, не оказалась рваной. Лопнула она вдвойне вовремя – шею не сломала и всё-таки задержала падение. Жеребец остался жив и почти здоров, лишь левая передняя нога от сильного удара заметно укоротилась.

…Джору, запыхавшись, карабкался в горы, когда мимо него, обгоняя собственное ржание, пронёсся неопознанный летающий объект, оставляя инверсионный след из светящегося ионизированного пердячего пара. НЛО скрылся за перевалом, ночной горизонт осветила вспышка, затем раздался взрыв, и божонка скосила и бросила на острые камни серпантина звериной тропки пулемётная очередь конских яблок. Джору зашибся и заснул богатырским сном: Спал три ночи и полтора дня, а когда выспался, оказался по горло в воде. Встал и выяснил, что воды всего по колено, – спал он в луже. Видно, шёл дождь, да за храпом не почуялся. Небесная вода, кажется, была целительной, потому что правая коленка почти не саднила и не кровоточила. Интересно, а на что нога была похожа сразу после ранения?

Размышляя о загадках природных явлений, Джору залез на верхотуру, скатился с перевала и вышел на свежий горельник, почти пожарище, потому что кое-где ещё поднимались в небо тонкие дымные струйки. На границе между чистой изумрудной и пепельной травой, на поваленном стволе, сидела Ый-ХрЫ-Жъооб, завернувшись в зелёную моховую шубу. Босой ногой она топтала огненные змейки, которые пытались вырваться наружу из дышащего остывающим жаром круга.