Сергей Федотов
ПОЛТОРГЕЙ, ТС-С
Семен Кузьмич Антонов выработал подземный и северный стаж и в недряхлом еще возрасте вышел на пенсию. Он с женой Зинаидой Ивановной заранее обсудил как им жить дальше. Хватит зябнуть в Заполярье, пора перебираться на материк. Можно было купить кооперативную квартиру, но супругов тянуло к земле.
- Забудь о подземном стаже, - сказала жена, - все там будем, лучше представь, как у тебя на грядке растет зеленый горошек, а огурчик сам в рот просится.
Она взяла аккредитив и улетела в краевой центр. Вернулась с сияющими глазами. Купила большой дом в Нахаловке с огородом и надворными постройками. Даже баня имеется. И летний водопровод. Подвалила удача.
В любом нашем крупном городе имеются два района: Черемушки и Нахаловка. Черемушки застроены "хрущобами" - пятиэтажными бараками с клетушками квартир, в которых туалеты соединили с ванными, а полы с потолками не успели. Нахаловки же - районы самозастроек. Дома в них ставились в рекордные сроки: пока милиция не видит. Власти хвать, мать, - а уже и улицы вытянулись безо всяких генпланов, и огороды вскопаны и засажены. Не свернуть их теперь ни угрозами, ни штрафами, ни бульдозерами. С годами нахаловские трущобы пришлось узаконить, и они сразу же перестали отличаться от прочих застроек частного сектора. Времянки как-то сами собой превратились в капитальные строения.
Переехали Антоновы в начали весны. Первый вечер в своем доме прошел в хлопотах. Впервые за три года в избе распахнулись ставни, и хозяйка, обживая дом, принялась мыть окна, а хозяин драить полы во всех четырех комнатах и кухне. Уже смеркалось, когда супруги уселись за стол и устроили для себя маленькое новоселье. Семен Кузьмич не спеша распил бутылку, рюмочку пригубила Зинаида Ивановна. Среди ночи она разбудила мужа.
- Семен, а, Семен, - толкнула его в бок. - Кто-то стучит наверху.
- Наверное, опять сосед Епишкин полки сколачивает, - решил спросонья Антонов.
- Какой Епишкин, какие полки? - возмутилась Зинаида. - У нас теперь свой дом и никаких соседей - ни сверху, ни снизу.
- Утром разберемся, - сказал Семен и снова заснул.
На другой день он слазил на чердак, но, кроме паутины и пыли, ничего не нашел, даже кошачьих следов. Поразил Семена Кузьмича подвал. Имел он два входа - из кухни и дальней комнаты - и состоял из двух отсеков. В первом были сколочены полки для банок и короб для картошки, а во втором стояли бочки и имелся самый натуральный ледник. Кузьмич даже присвистнул, обнаружив такие удобства.
Радуясь, что стал обладателем замечательного хранилища, Кузьмич прошел в огород. Восторженная Зинаида Ивановна показала ему зеленые стрелки лука, пробившиеся сквозь мерзлую землю.
- Здесь же буквально все растет, - всплескивала она руками.
- Ага, - согласился Семен, - посадишь оглоблю, вырастет хомут на шею.
- Займись-ка теплицей, - велела супруга.
Муж вооружился лопатой и совсем позабыл про ночные стуки. Они сами о себе напомнили. В этот раз Кузьмич улегся в постель трезвым и, когда началось, сразу проснулся. Он опустил босые ноги на пол и ступнями почувствовал колебания, будто под полом работал некий механизм.
"Подпольная типография, - почему-то подумал он, смутно припоминая кадры из позабытого фильма, в котором изможденные революционеры в блузах, скорчившись под землей, печатали прокламации. "Партия сидит в окопах, вспомнилось выступление партийного секретаря, - но скоро из них выберется!" Вот и пусть выбирается - нечего подпольщикам делать в моем подвале! Если это коммунисты, то не так страшно - у них хотя бы партийная дисциплина, а вдруг под домом окопались неформалы?"
Кузьмич открыл крышку подпола, и стук прекратился. По скрипящим ступеням хозяин спустился вниз, зажег свет и тщательно осмотрел земляные стены. Не нашел и намека, что за ними могут скрываться потайные комнаты с неформалами. Чертыхаясь, вернулся в кухню, вымыл руки под рукомойником и улегся досыпать.
- Что ты там нашел? - спросила Зинаида.
- Ничего и никого. Вот это и странно.
Засыпая подумал, что изба, возможно, как-то резонирует на лязг железнодорожных составов. Днем не слышно, а ночью...Долго бы, поди, Антоновым пришлось гадать о происхождении зловещих звуков, если бы не Зинаида Ивановна. Она назавтра же привела в дом соседку семидесятипятилетнюю старушку Ульяну Яковлевну. Бабка внимательно выслушала рассказ Семена Кузьмича, а потом поставила диагноз.
- Это у вас полторгей завелся, - сказала, как припечатала, она.
- А это еще что за зверь? - удивился Антонов.
- Ты телевизор-то совсем не глядишь, ли чо ли? - спросила Ульяна Яковлевна.
- Так в последнее время и не смотрел, - смутился Кузьмич. - У нас еще контейнер с вещами не прибыл. Сама видишь: в избе-то шаром кати... А разве про наш дом показывали? Или в других тоже вот так стучит?
- Еще как барабанит. Про того полторгея много раз показывали. Бывает, скажем, полный торгей, с имя жить можно, даже помощь какая - никакая. Полный торгей, его еще дедушкой кличут, это такой старичок невысокий с бородкой и картавый.
- Ленин, что ли? - обалдел Кузьмич, представив дедушку Ленина, печатающего у него в подвале запретную "Искру".
