Все, что мне дорого. Письма, мемуары, дневники - [15]

Кто читал мою повесть «Ночевала тучка золотая» (в немецком переводе «Шлифт айн гольденес вольке»), тот, может быть, запомнил, что детский интернационал среди сирот, попавших в годы Второй мировой войны на Кавказ, включал и потомков Ногаи, Чечни, немцев, татар, евреев, народов Дагестана, русских и т. д. Мы не только находили общий язык, мы дружили, помогали друг другу выживать и бороться с насилием взрослых. Это, наверное, и воспитало меня как интернационалиста, сказавшего в своей повести такие слова: «Не бывает плохих народов, бывают плохие люди». Теперь, когда я слышу эти слова из чужих уст, меня не заедает авторское самолюбие, главное, что мир взял на вооружение главную идею, выстраданную моей жизнью.

В пятидесятые годы прошлого века на Ангаре вместе с малым и дружеским народом Бурятии я работал на строительстве гидроэлектростанции в тайге. В шестидесятые – в северных районах России мне приходилось много общаться с народами Крайнего Севера, коми и ханты. В восьмидесятые я обращался от имени общественности к партийным лидерам СССР с письмом о возвращении в Крым татарского населения, а немцев – в Поволжье. В начале девяностых послал Михаилу Горбачеву телеграмму протеста по поводу событий в Вильнюсе, где у телецентра гибли под танками мирные жители Литвы. Я написал Президенту СССР, что я отказываю ему в доверии как лидеру моей страны. Эта телеграмма опубликована в моей книге «Тихая Балтия» (издание на немецком языке «Штиллед Балтикум»).

В книге я рассказал, как с группой русских писателей мы защищали на баррикадах свободу в Риге, в Латвии. Хочу подчеркнуть, что мне совершенно безразлично было, представителем какого народа я являюсь, большого или малого, я отстаивал общие принципы свободы, а свобода для всех людей – одинаково бесценна.

О Кавказе особый разговор. Этот регион, будто нам всем в пример, создан Всевышним как ковчег, вобравший в себя сотни народностей и языков, связанных между собой не только географически, но и экономически, и главное, культурно. И нет никаких причин, чтобы эти народности враждовали друг с другом, так же как со своим великим соседом Россией. Более того, проникая в дальнюю и ближнюю историю, я убеждаюсь, что отношения огромной России и малых народов Кавказа определяются не только и не столько военными действиями, они всегда были многообразней и богаче.

Окидывая единым взором, как бывает с вершины гор, это природное чудо – Кавказ, единственное, наверное, такое на земле, созданное Всевышним по образу Ковчега обиталищем многих языков и племен, может быть, нам удастся что-то главное понять. О нем, а значит, о нас самих. Тот Кавказ, который мы с вами знаем понаслышке, все-таки во многом легенда. Да, в общем-то, он таков, что весь соткан из легенд, и в этом его тайная красота. Но будем справедливы, Кавказ всегда вызывал острый интерес человечества, не только у исследователей, но и геополитиков, военных, коммерсантов, авантюристов, путешественников и, конечно, людей искусства. Даже у великого Шекспира есть образ, один-единственный… Но какой! «Кавказ, как раскаленный камешек, на каменной ладони земли». Значит, и пять веков назад он представлялся миру как сгусток энергии, горячих страстей, военных столкновений и бурных событий. Один из историков справедливо называл Кавказ «огромной академией со всевозможными естественными лабораториями, открывающей наблюдателю широкое поприще для самостоятельных выводов». Но я бы рискнул сравнить его с естественным человеческим реактором, который своим существованием мог бы излучать мирную энергию, а может стать разрушительным Чернобылем. Лев Толстой, как известно, сам повоевавший на Кавказе, однажды написал, что это – край… в котором странно соединяются две самые противоположные вещи: война и свобода. «Кавказ был населен воинственными, гордыми и свободолюбивыми племенами, осадками народов, поочередно занимавших подножия гор, – пишет историк в XIX веке. – России предстояла еще вековая упорная борьба, из которой победителем мог выйти только народ и никакое государство (хотелось бы эти слова подчеркнуть. – А.П.). Казаки и другие войска, пришедшие туда, действительно и были всегда не войском, делающим только кампанию, а скорее воинственным народом, созданным Россией…» Стоит, наверное, добавить, что в трудный час наши воинственные народы объединялись против третьей силы: Османской империи и Ирана, военная экспансия которых была погибельна для Кавказа. Так, например, два внука кабардинского князя Дмитрия были видными полководцами русской армии, причем князь Яков Черкасский слыл одним из самых близких соратников и любимцев Петра I. Итак, не военная, как представляется из нынешнего далека, кампания, а многосложные полувоенные и полумирные отношения, сменявшие друг друга на протяжении веков, формируют тот образ Кавказа, который предстает перед нами сегодня. Но кто же эти воинственные племена?

Князья Дагестана сообщают: «А у нас с друзьями русскими людьми дурна не было, ни единому человеку носа не окрававили…»

Уже представляется, что не Россия (ее называли «русский колосс») овладевала Кавказом, а сам Кавказ вбирал, впитывал в себя чужеродные языки и ассимилировал переселенцев, делая своими. На небольшом сравнительно пятачке земли, который еще называли перекрестком Востока и Запада, постепенно формировалась неповторимая социально-биологическая структура. Уникальная по разноязычию и образу жизни. Рассказывают, что на базаре города Диаскур, на месте нынешнего Сухума, собиралось столько разноплеменных языков, что там держали для общения 130 различных переводчиков, а сам Кавказ именовали «горой языков».