Все, что было у нас - [11]

Прежде чем арвины оставили лагерь у тропы Хендерсона, мы передали им тридцать шесть тысяч мин «Попрыгунья Бетти». Когда они вернулись, то не обнаружили на месте тридцать шесть тысяч 60-миллиметровых мин «Попрыгунья Бетти». Вьетконговцы просто пришли и их забрали, а нам пришлось обнаруживать их в поле одну за другой. Ну, как обнаруживать? ― Бум!

После Донгха нас нарастили до штатной численности. Где-то за месяц мы получили сотню новёхоньких ребят. И мы стали их обучать по ускоренной полевой методике, как, чёрт возьми, не натыкаться на мины «Попрыгунья Бетти». Кровь рекой лилась. Многие подрывались.

Это были мины нажимного действия. Чтобы поставить такую, надо было просто ее прикопать и выдернуть чеку. Было шестнадцать способов её установки. Наступаешь на неё, и она обычно вылетает вверх до пояса А это 60-миллиметровая миномётная мина, «низовая» её называли, у неё сверхбыстрый запал, и осколки разлетаются вкруговую по горизонтали. «Попрыгунья Бетти»… Придумана так, чтоб тебя на уровне паха напополам разрезало. Давит на психику. Любой может попасться. Они и на деревьях были, повсюду. Для вьетконговцев это просто праздник был, они вроде как рождественские ёлки украшали. Ну да, халявы подвалило. В кои то веки они могли не экономить ― обычно ведь такие штуки им приходилось таскать с Севера по одной за раз. Они их ставили повсюду, рассыпали как снежинки. От их рук погибало больше буйволов, чем от чего-то ещё. Крестьяне тоже на них подрывались. Вьетнамского я совсем не знаю, но знаю, что они думали по этому поводу ― перепуганы были до усрачки. Ну, и я чувствовал себя совершенно так же.

У нас был один парень, так тот получил по полной программе в обе половинки пониже спины. И вот лежит он, а мы его перевязываем. Санитар вколол ему морфия, и мы ждём вертолёта. А тот всё шуточки отпускает по поводу своего ранения ценою в миллион долларов, и шутит всё о том, как уже завтра поутру начнёт за медсёстрами ухаживать. Загрузили его в вертолёт, и тут он впал в шоковое состояние, и умер по пути на корабль-госпиталь.

Я продолжал служить в роте, но стал ещё и писарем в дополнение к тому, что был радистом. От патрулей меня освободили, потому что боялись, что я снова с катушек сорвусь. Кстати говоря, психиатры меня не лечили ― по своей воле отказался. Доктор спрашивает: «Как себя чувствуете?» «Нормально», — говорю. А он: «Ну ладно, всё». И всё?

Это как у меня три ранения, а «Пурпурного сердца» ни одного. Считалось что «Пурпурное сердце» ― для слабаков, никто не хотел получать «Пурпурные сердца». Ранения у меня по большей части осколочные ― куски моей собственной рации. Дважды с меня пулями сносило рацию, а один раз камнем попало. Наступательная граната разорвалась, и камень поразил меня в голень. А за то, что камнем попало, «Пурпурное сердце» не получишь ― разве что ты в звании майора или выше, или служишь в полковом штабе. Вот только как раз в те времена мы выяснили, что с тремя «Пурпурными сердцами» отправляют домой. И тогда-то все стали относиться к «Пурпурным сердцам» иначе…

К тому времени была достроена база в Дананге, началось строительство в Донгха и Фубае. База в Донгха появилась случайно, из-за того наступления через ДМЗ, но вот Фубай… Я вернулся в Фубай и глазам не мог поверить. Всего за пару месяцев там всё поразительно изменилось, и на месте прежней грунтовой ВПП появилась огромная авиабаза международного назначения.

А в Дананге было вообще как в цирке. Друг нашего первого сержанта ― муж или жених его дочери — служил в штабе дивизии, и мы зашли его навестить. Он говорит: «Пойдёмте ко мне, я вас пивом угощу». Он жил в доме, который делил с двумя офицерами. Это не сборный домик был, там был настоящий дом. У них там была стереоаппаратура, кухонные принадлежности и полный холодильник пива. А в двадцати милях[15] оттуда мы сидели по задницу в грязи. У меня аж в голове помутилось.

У него был большой плакат с Энн-Маргарет ― её сняли, когда она приезжала туда с концертом USO. Очень известная фотография. На ней тогда были брючки «капри» и свитер до середины бёдер. Когда она была на сцене, фотограф стоял под сценой и фотографировал её снизу вверх. На середине песни она подняла руки, и свитер из-за этого задрался. И через брючки очень чётко проступало, что и как у неё между ног. Это была чрезвычайно знаменитая фотография. Печатали её тысячами. Она разошлась по всей планете.

МОЛИТВЕННАЯ МЕЛЬНИЦА

Томас Бейли

Дознаватель

525-я группа военной разведки

Сайгон

Январь 1970 г. ― август 1971 г.

Когда я был в Камбодже, мы допрашивали однажды одного камбоджийского монаха-буддиста, который видел, как упал вертолёт. Мы пытались выяснить, куда он нахрен там упал. Происходило это в бункере, где был центр боевого управления ― оттуда они вели свои грёбанные битвы ― и царил там полный беспорядок. Мы сидели кружком на полу ― я сам, переводчик, который знал английский, майор-американец, который бегло говорил по-французски, полковник-камбоджиец, который знал французский, но не говорил по-английски (он всё пытался заполучить денег и оружия для своих вояк), и тот самый монах.