Всадники смерти - [2]

Не став комментировать данное заявление, Петр отбросил в траву пустую водочную бутылку, достал из сумки новую и без видимого усилия сорвал пальцами пробку:

– Вздрогнем?

– Уже по семьсот пятьдесят на рыло приняли, а не берет, зараза! – проворчал Игорь. – Жаль, пива не прихватили!

– Так в чем проблема? Давай в магазин прокатимся! – предложил Агафонов.

Верстаков хотел что-то сказать в ответ, но не успел. За кустами послышались рев мотора подъехавшей машины и вскоре вслед за тем отчаянные женские рыдания.

– Глохни, сучка, прирежу! – злобно тявкнул дребезжащий тенорок.

– Заткни ей пасть тряпкой, – посоветовал сиплый бас. – Трахать лучше живую!

– И то верно! – хихикнул тенорок. – Мертвые не подмахивают!

Плач сменился задушенным стоном.

– Вот ведь ублюдки. Носит же земля! – изменился в лице Игорь, легко соскочил с сиденья и бесшумной походкой тигра двинулся на звук. Пожав плечами, Петр направился за ним. На соседней поляне творилось недоброе. Около бампера кроваво-красной «Нивы» лежала юная, тонконогая блондинка с задранной до предела юбкой. Рядом валялись разорванные кружевные трусики. Чернявый толстозадый тип зажимал девушке рот скомканным чехлом от сиденья.

Второй насильник – рыжий, длинный, прыщеватый, – похотливо пыхтя, расстегивал штаны.

– Карателей вызывали? – ядовито осведомился Верстаков, врезав «рыжему» ногой в промежность. С пронзительным визгом тот сложился пополам.

– Неужто нет? – делано изумился Игорь. – Значит, с вас за ложный вызов!

Обеими ладонями по ушам и коленом в согнутую морду. Визг мгновенно оборвался. Длинное тело безжизненно скорчилось на траве. Верстаков привычно проверил пульс на шее противника: «Живой, козел!»

Между тем Агафонов занялся «задастым», метнувшимся к «Ниве» и пытавшимся дрожащими руками вытащить из «бардачка» самодельную финку.

– Не рыпайся, падла! – прошипел он, рывком за шиворот отдернул парня[2] от машины, впечатал спиной в раскидистый тополь и начал ожесточенно месить кулаками, словно боксерскую грушу. Мерзавец быстро лишился чувств. Голова безвольно свесилась на плечо. На губах выступила грязная пена.

– Смотри, не убей, – предупредил друга подошедший Игорь. – Только мокрухи нам не хватало!

Тяжело дыша, Петр отступил в сторону. «Задастый» мешком плюхнулся на землю. Круглая черноволосая башка гулко стукнулась о корень.

– Жить будет, – также нащупав у него пульс, удовлетворенно констатировал Верстаков. – Но в больнице месяцок «позагорает». Ничего, таким выродкам полезно! Авось поумнеет. Хотя... вряд ли!

– А девчонка-то удрала! – с некоторой досадой заметил Агафонов. – Ни здрасьте, ни до свидания... Хоть бы «спасибо» сказала!

– Тебе это надо? – лениво зевнул Игорь.

– Нет, но все-таки...

– Брось, не забивай голову! – махнул рукой Верстаков. – Кстати, о птичках. Ты вроде по пиву предлагал?

– Точно! – оживился Петр.

– Тогда поехали...

* * *

Пять часов спустя.

– С-с-стерва! – выслушав длинную ругательную тираду встретившей его у порога жены, пробормотал Агафонов, с трудом стянул ботинки, шатаясь проковылял к себе в комнату и, не раздеваясь, рухнул на диван.

– Пьянь!!! Алкаш!!! Сволочь!!! Дегенерат чертов!!! Чтоб ты сдох!!! – продолжала бушевать в коридоре супруга – холеная, тридцатипятилетняя мадам в бриллиантовых серьгах.

– С-с-с-терва! – с чувством повторил Петр, собрался было встать да задать Валентине хорошую взбучку, но тут же передумал: «Не стоит мараться».

– Ке-ша, кис-кис-кис, – заплетаясь языком, позвал он. – Ид-ди к п-папе!

Послышалось громкое мурчание, и на живот к Агафонову с разбегу прыгнул здоровенный черный кот, некогда подобранный им на улице полуживым от голода котенком.

– Ке-е-ешенька! – слабо улыбнулся Петр, почесывая кота за ухом. – Один ты мен-ня л-любишь в этом п-п-проклятом д-доме!

– Гнусный подлец! – яростно прошептала стоящая за дверью жена, запахнула полу шелкового халатика, прошла в гостиную и, нервно тыкая пальцем кнопки, набрала номер телефона Верстаковых.

Трубку, после второго гудка, сняла жена Игоря – Татьяна (давняя приятельница Агафоновой).

– Але-е-е-е?

– Здравствуй, Танюша, здравствуй, солнышко! – серебристо прочирикала Валентина. Потом, примерно с полчаса, болтала всякую чушь и, наконец, спросила: – Твой скот давно явился?

– Минут пятнадцать назад...

– Пьяный?!

– Как свинья! Смотреть на него тошно!

– Мой паразит тоже лыка не вяжет да вдобавок хамит! – горестно вздохнула Агафонова. – Эх, Танюша, Танюша, и за какие грехи нам такое наказание?!

– Не говори! – охотно поддакнула Верстакова. – Не жизнь, а сплошной кошмар!..

Задушевная беседа о тяжкой женской доле продолжалась вплоть до глубокой ночи. Благо ни та, ни другая страдалица не работали и подниматься с утра пораньше им не было нужно...

Глава II

Понедельник 26 мая. 5 часов утра.

Пост ГАИ на въезде в Долговодск.

Недели три назад в гаишной будке подновили обшарпанные стены, а потому здесь до сих пор пованивало дешевой, долгосохнущей краской. А также ацетоном, которым сотрудники (имевшие несчастье облокотиться об «обнову»), остервенело ругаясь, отчищали форму. Вот, собственно, и все отличия. Остальные запахи были вполне характерны для подобного рода мест: немного пыли, немного пота, немного портянок... Плюс густой, застарелый табачный угар. Обстановка же вовсе не выделялась из общего ряда, и описывать ее мы не станем.