Всадники равнин - [35]

Рудник жил ожиданием, и атмосфера накалялась все больше и больше. Все работники были в большей или меньшей степени осведомлены о неблаговидных делишках своего босса. Все знали, что жадность его не знала предела, так же как всем было известно и то, что он никогда не упустит собственной выгода, какой бы ничтожной она ни казалась. У него полно врагов, однако сам факт использования хозяином двухтысячедолларовой наживки интриговал, и всем просто-таки не терпелось увидеть, для какой такой рыбы приготовлена столь щедрая приманка.

Позже, когда утро было уже в самом разгаре, на склоне был замечен всадник, направлявшийся в сторону рудника. Обмылок возлежал на своей койке, сонно попыхивая закопченной трубкой, набитой отсыревшей смесью обычного табака с черным табаком из Луизианы, когда ему поспешно доложили об этом.

— И каков он из себя? — поинтересовался Обмылок.

— Я разглядывал его в бинокль. Большой. И с виду тяжелый.

— Это он, — со знающим видом заключил Обмылок.

Он поднялся с койки. Сонное состояние улетучилось само собой. И вот он, в компании ещё дюжины любопытствующих, уже наблюдал за тем, как незнакомец подъезжает к хижинам.

— Что это у него на ногах? — послышался в толпе приглушенный шепот.

— Привет, — выкрикнул незнакомец, — где тут дом Майка Джарвина?

Обмылок молча указал большим пальцем себе через плечо, обозначая нужное направление. Затем они стали свидетелями того, как незнакомец довольно неуклюже слез с коня. Похоже, от ног ему было мало проку. Прислонившись к коню, он отвязал пару длинных, крепких костылей; затем, опираясь на них, пошел через двор в указанном направлении, передвигаясь с неподражаемой ловкостью.

— Бог ты мой, калека! — прошептал Обмылок. — Босс извел две тысячи на какого-то калеку, и будь я проклят, если это не так. Ребята, все это видели? Так кто же он все-таки такой?

— Да, подозрительно как-то, — согласился повар. — У меня такое странное предчувствие, что очень скоро нас ждет какой-то сюрприз! Кстати, а где Баттрики?

Глава 19. СТРАННЫЕ ВЕЩИ

Разыскать Баттриков оказалось совсем несложно. Они сами подошли к толпе зевак как раз вовремя, чтобы выслушать последние сплетни, но уже слишком поздно, чтобы стать свидетелями того, как незнакомец скрылся за дверью хижины самого Джарвина. Но наводящие вопросы они задавали, и было подмечено, что, прослышав о внушительном виде и ширине плеч чужака, оба изменились в лице. Но самый сильное и необъяснимое впечатление на них произвело упоминание о костылях.

Братья быстро ретировались в свою хижину, находившуюся рядом с домом Майка Джарвина, и оставались там, хотя кто-то, кому удалось мельком заглянуть к ним в окно, утверждал, что они чистили ружья с таким видом, как будто собирались воспользоваться ими в самое ближайшее время.

— Они знают его, — авторитетно утверждал мулат. — Но почему же тогда больше никто здесь о нем не слышал? Он не из тех, кого, однажды узнав, можно позабыть!

В разговор вмешался повар:

— А что мы вообще знаем, кроме рудника и делишек этого старого сквалыги Джарвина? Что, я вас спрашиваю? Мы все время торчим возле рудника. На те жалкие гроши, которые он нам платит, особенно не разъездишься, и вот почему каждый из нас знает его гораздо лучше, чем кто бы то ни было на свете. Если бы они только знали то, что знаем мы, то разве Конгресс не принял бы закон или ещё что-нибудь в этом роде, чтобы его, наконец, упекли бы за решетку или же приговорили бы пожизненно подвешивать его за руки, за ноги хотя бы на один час в день? Кто бы сомневался!

Это замечание было довольно близко к истине, но идея не нашла отклика. Все, что им оставалось — это лишь молча наблюдать и ждать дальнейшего развития событий, так как вскоре рослый калека был замечен выходящим из дома Майка Джарвина.

Сам Майк стоял на пороге и довольно улыбался, глядя вслед незнакомцу. Затем он задумчиво перевел взгляд в сторону хижины, в которой жили братья Баттрик.

— Этот парень появился здесь неспроста, — прокомментировал повар. — Он имеет какое-то отношение к Баттрикам. И, по-моему, если повезет, это-то мы сейчас и выясним!

Калека проследовал к двери соседней хижины. Теперь он шел, опираясь только на один костыль, но от этого движения его вовсе не утратили своей прежней замечательной ловкости. Казалось бы, более неуклюжего способа передвижения, чем этот и вообразить сложно, но рослый чужак настолько превосходно владел своим телом, что можно было подумать, будто бы это дается ему без малейшего труда.

— Право слово, просто-таки акробат, — сказал повар, имевший обыкновение выражать свое собственное мнение по любому, мало-мальски заслуживающему внимания, вопросу. — Уже по тому, как он управляет своим телом, сразу видно, что он всю жизнь тренировался исполнять разные головокружительные трюки. Уж я-то знаю. Похоже, я догадываюсь, кем он был раньше — он был… этим самым… ну, который в цирке лазает по трапециям. А потом он сорвался оттуда, и у него отнялись ноги. Сами же видите, с какой легкостью он владеет собой!

Они все видели, и не могли не удивиться увиденному. Затем всеобщее внимание переключилось на то, что правую руку чужак освободил от костыля и, опустив её вниз, свободно держал её у бедра, где на кожаном поясе висела кобура с револьвером.