Всадник, скачущий впереди - [24]
О с т р о в с к и й. Договаривайте, Анатолий Степанович.
П р о ф е с с о р. Не могу…
О с т р о в с к и й. Я солдат. Что меня ждет, профессор?
П р о ф е с с о р (после паузы). Неподвижность.
Запел хор. Где-то совсем рядом:
Стучит в такт песне палка О с т р о в с к о г о. Тяжело припадая на правую ногу, он идет вперед. Все дальше и дальше песня. Высвечивается часть коридора. Дверь. Несколько стульев у стены. На один из них опускается Островский. С трудом переводит дыхание. Вытирает мокрое лицо. Из дверей кабинета выходит П а н к р а т о в.
П а н к р а т о в. Коля! Братишка! Когда прибыл?
О с т р о в с к и й. Сегодня.
П а н к р а т о в. Подлечили?
О с т р о в с к и й. Ковыляю кое-как…
П а н к р а т о в. Закурить есть?
О с т р о в с к и й. Не курю, Игнат.
П а н к р а т о в. Забыл, браток… (Растерянно.) Учиться посылают. «У тебя стаж, положение, происхождение… Грызи гранит науки».
О с т р о в с к и й. Зубы боишься обломать?
П а н к р а т о в. Боюсь… А тебя куда? На партработу?.
О с т р о в с к и й. Видел тут, на углу, нэпман пивнуху открыл с музыкой?
П а н к р а т о в. Ну?
О с т р о в с к и й. На баяне у него наяривать буду. (Протягивает Панкратову бумагу.)
П а н к р а т о в (читает). «Считать Островского Н. А. нетрудоспособным по первой группе и войти в Цекамол с просьбой об оказании ему денежной и лечебной помощи».
Молчат. Из кабинета вываливается группа молодежи. Среди них О к у н ь. Весело переговариваясь, проходят мимо сидящих.
О к у н ь. Коля!.. Тыщу лет не видел! Где пропадал?
О с т р о в с к и й. Койку в больнице давил. Куда тебя, Окунь?
О к у н ь. Сказать совестно. В красные купцы.
О с т р о в с к и й. На нэп наступать?
О к у н ь. На него наступишь! На село я ездил, к своим. Батька в кооперации колесную мазь спрашивает, а ему крем от веснушек суют!
О с т р о в с к и й. Культурная революция!
О к у н ь. Вот-вот! Просил Туфту на другую работу направить, с ним разве поговоришь!
О с т р о в с к и й. Туфту?!
О к у н ь. Начальством заделался. В отдельном кабинете сидит! В губком партии пойду. К Акиму! (Уходит.)
П а н к р а т о в. Окунь-то! Ершится!
О с т р о в с к и й. Гвоздь-парень! (Увидев кого-то, с трудом поднимается, пряча палку за спину. Панкратов хочет ему помочь.) Я сам.
Панкратов увидел идущую к ним Р и т у. Взглянул на Островского. Молча сжал ему плечо. Ушел.
Р и т а (после паузы). Здравствуй.
О с т р о в с к и й. Наше вам!
Р и т а. Как здоровье, Коля?
О с т р о в с к и й. С чего ты вдруг про здоровье?
Р и т а. В больнице, говорят, лежал.
О с т р о в с к и й. Было дело под Полтавой!
Р и т а. Как нога?
О с т р о в с к и й. И думать забыл!
Р и т а. Веселый ты…
О с т р о в с к и й. Когда я плакал?
Р и т а (помолчав). Почему вдруг пропал? И не написал ни разу! Обиделся на что-нибудь?
О с т р о в с к и й. Да что ты, старуха? Ничего личного! Просто решил кончать эту волынку!
Р и т а. Какую волынку?
О с т р о в с к и й. Да с занятиями нашими… И вообще… Дел, понимаешь, невпроворот, а мы мерихлюндии разводим! Буза все это!
Р и т а (вдруг). Почему у тебя такие глаза, Коля?
О с т р о в с к и й. Какие?
Р и т а. Как будто ты прощаешься. Надолго…
О с т р о в с к и й. Ну… Чудачка ты… Глаза. (Отчаянно.) У меня всего-то один! Второго считай что нет… Усложняешь ты, товарищ Борисович… Книжку читала «Любовь пчел трудовых»? Проще надо в этом вопросе, по-пролетарски, понимаешь!
Рита поворачивается и уходит по коридору. Островский делает несколько неуклюжих шагов за ней. Уронил палку. С трудом поднял. Молча смотрит вслед Рите. Из дверей кабинета вышел Т у ф т а. Он в щегольском френче.
О с т р о в с к и й. Здорово, Туфта.
Т у ф т а (растерянно). Погоди-погоди… Островский! Выходит, живой ты?
О с т р о в с к и й. Как видишь.
Т у ф т а. Ты у меня из всех списков исключен как умерший… Сам в Цека карточку посылал.
О с т р о в с к и й. Заполняй другую. Как на воскресшего!
Т у ф т а. Шуточки тебе! Надо начальство запросить. Всю отчетность мне портишь!
О с т р о в с к и й. Да что ты, Володька! Очумел?
Т у ф т а (вдруг). Слушай, а ты всероссийскую перепись проходил?
О с т р о в с к и й. Я же в больнице лежал!
Т у ф т а (обрадованно). Согласно циркуляру Цекамола все, не прошедшие переписи, механически исключаются. Давай, браток, поступай заново. На общих основаниях.
О с т р о в с к и й. Геморроя у тебя еще нет?
Т у ф т а. Ты что?!
О с т р о в с к и й. Будет. Молодой парень, а хуже архивной крысы!
Т у ф т а. Я попрошу…
О с т р о в с к и й. Эх ты! Коммунар! В кого ты превратился?
Т у ф т а. Я попрошу мне нотаций не читать. А за «крысу» привлеку к ответственности. (Подумав.) И за геморрой — тоже.
О с т р о в с к и й. Ладно! Мне ты выговор припаять можешь. А как ты наложишь взыскания на тех, кто взял да и вправду помер? Без предварительного заявления? Ведь это черт-те что получается! Полная анархия! Каждый захочет и помрет. А, Туфта?
Т у ф т а. Я с беспартийными дискутировать не собираюсь.
О с т р о в с к и й. Что?! (Сжимая палку.) Это я беспартийный? (Замахивается.) Убью!
Т у ф т а (пятясь). Ответишь! Слышишь, Островский? Ответишь!
