Всадницы и всадники - [101]

– Отец Декстера постарался, – объяснила Хейли уступчивость мастера. – Не знаю, что ему конкретно предложили, Декстер не рассказывал, но Валентайн взялся его обучать.

– Тогда остальным действительно ловить нечего, – понимающе хмыкнула Аннет. – Завидно даже, сама бы с удовольствием у Валентайна поучилась.

Всадницы переключились на обсуждение школ фехтования, а я…

Глава 20. Роман

А я стоял в сторонке и чувствовал, как захлёстывает дикая ревность. Хотя казалось бы – какие у меня права на Хейли? Да их меньше, чем у Мэнси на меня были. С ней ведь мы действительно встречались, я служанке кучу комплиментов делал. Молодая всадница же сразу дала понять, что я ей противен.

А ещё я понял Гирнера: как ему должно было быть фигово, когда я с Мэнси под ручку у него перед носом фланировал. Упомянутого виконта я в глаза не видел, вообще о нём первый раз сегодня услышал, а уже мысленно желаю сдохнуть в страшных мучениях просто потому, что он посмел написать письмо Хейли. Окажись он внезапно в столовой, без колебаний задушил бы с особой жестокостью. Удивительно, как Гирнер тогда удержался и не отмудохал меня до бесчувственности, прежде чем к драконам закинуть.

Поняв, что сейчас сотворю чего-нибудь неправильное, я решил покинуть девушек и пошёл к двери.

– Ты куда на ночь глядя, Ром? – спросила вслед Мия.

– Пойду на полигон, позанимаюсь чуток, – бодро соврал я. – Тут ваши женские дела, не особо интересно слушать, как вы мужиков обсуждаете.

– Да, точно, – согласилась Мия.

Хотя не особо-то я и врал: до полигона дошёл и даже попытался там чего-то изобразить с мечом. Однако было так фигово, что я оставил бесполезные попытки и просто шлялся среди реквизита сегодняшнего сражения, временами его пиная. Часть уже растащили прислужницы, тут с этим быстро. Завтра уберут всё остальное и площадка вновь примет привычный вид.

Бродя по полигону, я пытался разобраться в своих чувствах к Хейли. Неужели я успел её полюбить? До сегодняшнего дня я воспринимал молодую всадницу иначе. Девушка мне очень нравилась, было приятно на неё смотреть и вообще находиться в её обществе, пусть даже ко мне она была настроена отрицательно. Но любовь? Не ощущал я её, не было всепоглощающего чувства, когда думать способен только о женщине. Я строил планы по завоеванию девушки, пытался их как-то реализовать, но не зацикливался на этом. У меня и помимо наставницы было чем заняться.

Тогда почему я так отреагировал, когда узнал о виконте? Я даже к Ольке так не ревновал, хотя её-то я точно любил и после расставания несколько месяцев был сам не свой. А тут просто взбесился, и не только от того, что Хейли будет потеряна, но и от того, что достанется другому.

Настроение было таким плохим, что принимай меня Гаррах – взял бы его и свалил куда подальше. И даже сочувствия не у кого получить: к всадницам не пойдёшь, а с девчонками мы перестали общаться. Точнее, не перестали, просто больше не собираемся по вечерам. После якобы самоубийства Эльзы я прикрыл лавочку с посиделками и историями. Не хотелось больше никого провоцировать, и так дней пять мучился осознанием собственной вины.

Сначала меня очень просили продолжить рассказы Мари с Кирой. Всячески убеждали в невозможности повторения произошедшего и обещали недавно принятых в прислужницы девушек больше не приводить. Потом девушки организовали целую делегацию и принялись уламывать уже толпой. Когда и это не помогло, решили действовать через Сарен. Однако эта рыжая прохвостка их заложила, повозмущавшись попутно коварством. Хотя что-то подсказывало: сделала она так не потому, что внезапно возжаждала справедливости, а просто устраняя конкуренток. Ведь теперь я снова общался в основном с ней.

Дайану можно было смело не принимать в расчёт: она даже наедине продолжала называть меня господином и кланяться, ни в какую не переходя на более простой стиль общения. Местный владетель, на землях которого она раньше жила, своих крестьян вымуштровал знатно. Тот ещё зверюга, почище Драгра. Если барон был просто сволочью, то господин Дайаны настоящим садюгой, который мучил собственных крестьян за любую провинность. Сарен же оказалась из столицы и была свободной горожанкой.

Как и во многих странах мира, порядки в столице весьма отличались от порядков в провинции. Жизнь била ключом, аристократов было как собак нерезаных. Если перекрывать каждый раз улицы ради любого завалящего баронета или заставлять каждого горожанина кланяться, всё остановится. Поэтому людей разгоняли только в случае проезда членов императорской семьи или каких-нибудь герцогов, а кланяться заставляли только при прямом обращении, да и то, начиная исключительно с баронов. Ну и такого беспредела, как на собственных землях феодалов, не было. При таких порядках положение горожан было в разы лучше положений дворцовых слуг.

Сарен вообще была дочкой не последнего человека в гильдии гончаров, с благородными лично никогда не сталкивалась, так что вела себя довольно свободно. В общем, поговорить я мог теперь только с ней, отчего она ходила страшно довольной.

Хотя чего тут говорить? Я как был никем, так никем и остался. Да блин, я теперь ничего вообще не решаю и бедней, чем когда слугой был. Там у меня хотя бы заначка была, а в Башнях ни единого медяка за душой. Интересно, чего с этой заначкой стало? Надеюсь, Ган успел до неё добраться прежде, чем остальные – я ему на всякий случай показал место, где монеты храню. Знал, что он не возьмёт без разрешения, хотя к деньгам мой приятель относился очень легко и транжирил их направо и налево.