Врожденная способность - [3]

Несколько долгих секунд изображение было для него бессмысленным. Затем, поначалу медленно, а потом с той же быстротой, с какой боль наваливается на человека, выплывающего из анестезии, он узнал это лицо.

Он увидел глаза под шапкой грязных спутанных волос, запавшие, с темными кругами. Нос, торчащий между худыми, обтянутыми кожей скулами. Голый подбородок (некогда ультратонкий луч лазера выжег под кожей тысячи волосяных луковиц). Тот, кого он увидел, был он сам.

Он отшатнулся, словно увидел дьявола. Но ему хотелось пить, и он наклонился и снова увидел себя. И так, постепенно, он привык к себе.

С этого момента к нему начала возвращаться память. Она не торопилась. Она возвращалась рывками, внезапными озарениями, но все же настал день, когда он вспомнил то, что произошло.

Но и тогда он еще не стал человеком.

По сути, он оставался тем, в кого превратила его пирамида, — животным. Лишь память и воображение обитали, подобно пленнику, в теле существа, которое ощущало себя животным и не ведало иной жизни.

Но безмятежность существования дала трещину, поскольку все еще заключенный в клетку разум грезил об ином. Сейчас, когда костюм управления был разбит, человекоподобный зверь частенько приходил на место крушения и с тупым любопытством разглядывал обломки — его разум лениво и сонно исследовал прутья клетки. От этого ему не становилось ни лучше, ни хуже, но одни смутные воспоминания влекли за собой другие: о том, что есть что-то, сделавшее его пленником.

Пирамида…

Но пирамида мертва — как камни, как деревья. Кто же произнес слова, приговорившие его? В ней, как в дупле, должно обитать нечто живое. Оно двигается, дышит, ест. Оно следит за ним. Или — еще хуже — давно забыло о пленнике.

Теперь, зная, что тот, Другой, существует, Гарри начал видеть его каждую ночь во сне. Поначалу Гарри сжимался от страха, когда враг, которого он преследовал, оборачивался к нему. Но постепенно из страха начала вырастать ненависть. Для Гарри было невыносимо сознавать, что он так и не увидит лица своего мучителя. Свернувшись в гнезде из листьев под безлунным небом с яркими звездами, он рычал, думая о враге.

Затем та же ненависть стала придавать ему силы и днем. Раньше он избегал пирамиды, подобно тому, как дикий койот избегает фермы, где однажды получил пулю. Но теперь с каждым днем круги, описываемые Гарри вокруг пирамиды, все больше сужались. Сначала он убегал и прятался от гусеничных машин-сборщиков, но постепенно осмелел настолько, что подходил к ним на расстояние вытянутой руки. Машины никак не реагировали на него.

* * *

Вскоре и он перестал обращать на них внимание и день за днем подбирался к пирамиде все ближе. И вот настало утро, когда он залег за кустом и, негромко рыча, уставился через перепаханное гусеницами небольшое свободное пространство на медно поблескивающую грань пирамиды.

Расчищенная территория вокруг нее представляла собой окружность радиусом около тридцати метров, и ее безжизненность нарушал лишь неглубокий ручей. Его русло находилось за пределами круга, но на расчищенном участке был вырыт канал шириной в четыре фута. Над ним возвышалась похожая на аиста машина, время от времени погружавшая в канал увенчанные щупальцами суставчатые стержни. Чаще щупальца оказывались пустыми, но время от времени они выхватывали рыбу или мелкое животное и переносили его в контейнер.

По периметру территории торчала изгородь из тонких штырей, распложенных достаточно широко, чтобы между ними могли пройти машины. С механизмами ничего не случалось, но, тем не менее, сам вид этого вроде бы ненужного частокола вызывал у Гарри смутную тревогу.

В наблюдениях прошло несколько дней, и тут ему удалось увидеть, как чем-то напуганное мелкое животное попыталось пересечь контролируемую территорию.

Едва оно проскочило между стержнями, как воздух между ними всколыхнулся. Животное, заверещав, высоко подпрыгнуло, упало и замерло. Больше оно не двигалось, и на следующий день Гарри увидел, как гусеницы выползающей наружу машины вмяли его в землю.

Следующим вечером он поймал мелкого зверька и попытался протолкнуть его по небольшой канавке, прокопанной так, чтобы животное пересекло смертоносную линию ниже уровня грунта. Но зверек погиб. Несколько дней он придумывал новый способ, затем решил привязать животное к машине.

Несколько мгновений, пока машина медленно пересекала линию защиты, ему казалось, что животное выживет. Но оно тут же умерло, едва машина пересекла ограду.

Рыча от ярости, Гарри рыскал по кустам за пределами круга пока не село солнце и звезды не заполнили безлунное небо.

* * *

Теперь он сосредоточил внимание на том месте, где ручей пересекал контролируемую территорию, протекая под аистоподобным механизмом.

Он начал присматриваться, толком не понимая, что ищет. Он не мог выразить свою цель словами. И вот однажды, наблюдая за ручьем и машиной, он заметил, что выхваченная из воды рыба все еще трепыхается в щупальцах.

В тот же вечер в сумерках, но когда было еще достаточно светло, он зашел по пояс в ручей, подобрался к месту, где по воде проходила линия защиты, и, опустив до самого дна несколько зверьков, толкнул их вперед.