Времяточец: Бытие - [12]

А как поступить с этим простолюдином? Его разум не стоит того, чтобы его съесть, раба из него хорошего не выйдет. У него нет ни талантов, ни желания чему-то учиться. Ещё одно сознание ей пока что не нужно… Мысленно вздохнув, она предоставила мужчине единственное освобождение, которое ему было суждено получить. Она даже не услышала его предсмертный хрип, с которым он опрокинулся на спину и замер на полу. Служанки его уберут.

Один из жрецов, которых она контролировала, кажется, был встревожен. Посмотрев его глазами, она поняла почему: Агга пришёл в храм и направлялся в её покои.

Царь Киша? Интересно. Он не был другом Думузи, это она знала, как знала всё, что знал Думузи. Агга поклонялся преимущественно Забабе, покровителю этого города, но он был не настолько глуп, чтобы проигнорировать визит живой богини, и он встречался с ней несколько раз. Каждый раз она ощущала его недоверие, и это её забавляло — она понимала, что он не может ничего ей сделать. У неё был соблазн добавить его к своей коллекции; его сознание, похоже, стало бы вкусным блюдом: острый, проницательный ум, властный характер. Но ей всё ещё не хватало сил на то, чтобы делать что угодно в этой жалкой куче навоза, которую они называют городом. Пока она всё ещё копила силы, лучше оставить Агге небольшую свободу. Её марионетки были очень талантливы, но им не хватало того запала и изобретательности, которые обычно давала свобода. Почувствовав, что её форма снова изменяется, она задрожала от наслаждения.

Агга отодвинул занавес и ждал. Его тело было сильным и мускулистым, с небольшой склонностью к полноте. Его густая кучерявая борода сильно пахла маслами, которыми её умащивали. Одежда на нём не была пышной, но ткань явно была дорогой. На шее он носил цилиндрическую печать, которая заверяла царские указы. Помимо неё, единственным его украшением была висевшая на груди золотая цепь, инкрустированная янтарём.

Его глаза, постепенно привыкая к слабому освещению, которое предпочитала Иштар, остановились на трупе, лежавшем на полу. Его сильное тело напряглось от едва сдерживаемого гнева, когда он посмотрел в спину пренебрежительно отвернувшейся Иштар.

— Опять человеческое жертвоприношение? — прорычал он. — Мне кажется, что твоё появление в нашем городе, Иштар, является предвестником не милостивого правления богов, но хищничества Нергала, отца смерти и чумы.

— Следи за своим языком, Агга, — пробормотала она. Она повернулась к нему, и при виде её красоты Агга не смог сдержать резкий вздох. — Я терплю много твоих оскорблений, — улыбаясь, сказала она, — потому что меня устраивает, что ты царь в этом городишке… пока что. Но если ты меня сильно разозлишь, то, пожалуй, даже ты ощутишь Прикосновение Иштар.

Она протянула правую ладонь, и ему показалось, что в ней блеснуло что-то металлическое.

— Или, может быть, — размышляла она, — твоя красивая дочурка… Нинани? Она будет чудесным дополнением моей свиты, ты не находишь?

— Если моя дочь познает твоё Прикосновение, Иштар, — проревел Агга, — то я позабочусь о том, чтобы этот храм разрушили, не выпуская наружу ни тебя, ни твоих жрецов. Будет интересно проверить, может ли смертный уничтожить богиню.

— Какие мы обидчивые, — тихо поддразнила его она. — Однако, пока ты меня слушаешься, мне наплевать на то, что ты думаешь, о царь. Пока что твоё драгоценное дитя будет свободно. Тем временем, будь добр, отправь нескольких своих лучших солдат к тому колодцу на юг от города. Я узнала из… — она улыбнулась, посмотрев на труп, — из надёжных источников, что ближе к вечеру там будет Гильгамеш. Вели своим людям взять его живым. Предупреди их, что если он погибнет, они за это заплатят. А если он убежит, они ответят мне лично.

— Гильгамеш? — удивился Агга. Он знал, что царь Урука давно уже заглядывался на земли Киша, но не думал, что у горячего Гильгамеша хватит глупости на то, чтобы прийти в чужой город. — Схватить его живьём будет непросто.

— И тем не менее, я хочу, чтобы это сделали! — в её голосе впервые почувствовался гнев. — Он в долгу передо мной, Агга, и я с огромным удовольствием изыму из него плату, дюйм за дюймом… Возможно, я позволю тебе посмотреть, что случается с теми, кто гневит меня. Это может быть… поучительно.

Затем, подавив свою жажду крови того, кто её отвергнул, она вернулась к насущным делам.

— Но почему ты пришёл сюда? Помимо очередной жалобы на… остающийся после меня мусор?

Агга заставил себя отвести взгляд от того, что лежало на полу.

— Для того, чтобы продолжить покрывать стены твоими узорами, нам нужно больше меди.

— Ясно, — согласилась она и отвернулась, чтобы показать, что аудиенция закончена. — Что же, Думузи позаботится о том, чтобы хранилища храма были открыты для твоих мастеров. Для моего художественного проекта нужно много меди.

Агга кивнул.

— Иштар, — тихо сказал он, — я не верю, что в тебе есть хоть капля любви к какому-нибудь искусству. Украшения, придуманные тобой, которые мои люди создают на стенах, предназначены для чего-то другого, не так ли?

Улыбаясь, Иштар снова повернулась к нему. Уже не в первый раз совершенство её красоты показалось ему внезапно жёстким, почти гротескным. Её лицо было создано из живого металла божественным мастером. Даже её волосы были воспроизведены серебристыми прядями. Но в такие моменты эта красота не могла полностью скрыть жестокость её сердца.