Время жизни - [25]

Наутро я проснулся. Как ни странно, ничего из головы не выветрилось, в том числе мое желание вырваться из этого круга, который давил на меня, от всех этих одноклассников, сумрачных фигур вечерних трудяг в дурно пахнущих химией робах, возвращающихся домой темными переходами. Думал ли я о Мартине как о части всего этого? Наверное, нет. Я был еще пацаном, глупым до одурения, но мнящим о себе невесть что. Я считал себя достойным большего, и потому еще в полшестого вышел из дома, тихо прикрыв дверь, чтобы не разбудить маму.

Уже через полчаса я был на нужном уровне, напротив одного из погрузочных порталов биологического процессора, расположенного в двух десятках километров от нашего многоквартирника, – в секторе, где было особенно много зданий, контролируемых «Эрикссоном». Я знал, что именно эта корпорация скупила земли вокруг нашего старого дома, и должная толика злорадного желания насолить цвела во мне пышным цветом.

Теперь нужно было дождаться кодированного сигнала.

Собственно, задание мне предстояло простейшее – проникнуть на территорию, затем вернуться той же дорогой обратно. Всего и дел. Однако стоило мне спрятаться за каким-то трансформаторным боксом, тут же накатило: что я тут делаю?! куда я лезу? зачем!

Отступить сейчас – они меня толком не знают, не найдут ни за что! Но стыд, боже, какой стыд… чувствовать потом всю жизнь собственную ничтожность, неспособность совершить что-то героическое, вырваться из этого круга бессмысленной жизни, который уже сожрал моего отца, и теперь я видел, как туда же, в эту серую мглу безвозвратно уходила мать. Черт побери, я должен был сделать это хотя бы ради нее.

Я уговорил себя, глупый возомнивший о себе щенок. Дрожь в коленях прошла, и тут же зазвенел зуммер. Пора.

Мелким шагом, полусогнувшись, я стал осторожно пробираться к краю полотна, где чернели невысокие, покрытые пластиком перила. Там должен быть спуск к выходам аварийных клапанов. Именно там мне предстояло затаиться. Сейчас пересменка, меня не должны заметить, а автоматика, успокаивали меня наниматели, начинает отслеживать движущиеся объекты только со второго пролета пандуса, на краю которого я стоял.

С коротким резким выдохом я дождался порыва моросящего ветра, мое движение слилось с ним, и вот я уже висел над пропастью. Тому, кто не вырос в лабиринте многоярусных высоток, стало бы не по себе, я же думал только о пальцах, что вцепились в мокрый прорезиненный край бетонного полотна. Вроде не должны заметить, запись даже на ручной перемотке покажет смутную тень, что мелькнула и пропала. У «Эрикссона» наверняка есть камеры и снизу, но они дешевенькие, работающие с задержкой. Так говорил файл в моей голове. Впрочем, если ему верить, очень скоро охрана будет занята совсем другим – а после… пусть просматривают, мучают мощные графические фильтры, пытаясь извлечь из логов следящих камер хоть что-то внятное.

Я вцепился ногами в холодный металлический пилон, уходящий куда-то наискось, отпустил сначала одну руку, потом другую… мои заказчики не подвели – ноги сами уперлись в поперечную балку. Теперь прижаться к ней посильнее, распластавшись в полумраке под пандусом. И ждать. Эта работа всегда такая – три шага и снова замереть, балансируя на одной ноге в ожидании момента, когда можно будет сделать еще шаг. Если так, то сериалы в сетях безбожно врут.

Но на этот раз долго ждать не пришлось. Словно кто-то все-таки следил за мной, едва я вцепился всеми руками и ногами в ледяное железо, как тут же где-то внутри процессора раздался утробный звук, переходящий в пронзительный визг. Вот они, темнеющие по периметру здания отводы перегретого пара из смердящих органикой недр процессора. Туда мне и надо, только полный кретин сунется в них – кругом датчики, монтажные люки заперты с той стороны, да и возможность аварийного выброса…

Именно в этот момент, под нарастающий грохот гибких сочленений пандуса, под рев вырывающейся из-под контроля энергии, я вдруг почувствовал, что больше не дрожу, как лист бумаги на ветру. Дороги назад не было, и если я уж взялся, нужно было идти до конца, а сколько тебе лет – никто не спросит.

Балку тряхануло так, что я чуть не полетел вниз. Двумя вальяжными столбами освободившийся пар валил в воздух по обе стороны пандуса, заполняя пространство вокруг меня едким запахом реактивов. Так, теперь вперед, пока камеры слепы, по плану у меня было около шести минут, чтобы подобраться к раструбам и дождаться, когда они достаточно остынут. Пробираясь в лесу балок, я вспоминал презрительное лицо того мужика. «Допрыгнешь, пацан?» Если бы я и вправду был так в этом уверен… Но тогда я согласился, упрямо глядя в эти ледяные глаза.

А сейчас… сейчас я стиснув зубы продолжал считать про себя мгновения – оторвать руки от балки, чтобы глянуть на хронометр ай-би.

Пар валил и валил из раструбов, но сила его уже спадала, рев и свист сменились тихим шипением, сквозь серую пелену уже неслись первые капли дождя – верный признак, что температура падала. Жуткий запах стал почти терпимым, и мне уже почти удавалось выделить на возносящейся ввысь бетонной плоскости темные отверстия раскрытых шторок – отверстий выхлопных камер. Пора прыгать.