Когда он уже думал, что вот-вот взорвется, агония неожиданно прекратилась.
Он открыл ороговевшие веки. Огонь поглощал миниатюрное поле битвы, а Бо’акх-Бонтузиэль увидел поднимающегося с корточек себя самого.
– Ой, а у меня уха нет. – Демоническая фигура ткнула когтем в его сторону. – Об этом я не подумал. Но в любом случае, спасибо, Бобо. Как встретишь папу, скажи, чтобы тот не переживал. Пока.
И Кровопийц исчез.
Бо’акх-Бонтузиэль некоторое время стоял без движения. Приблизил к глазам свои маленькие ручки, прикоснулся к пухленьким щекам. Пламя еще оставалось его другом, но уже не наполняло его изнутри. Осознание того, кем он стал, сводило его с ума.
Он оглядел комнату: загнанный зверь, припертый к стене, ищущий путь к бегству. «Наркономикон»! Он жадно прижал книгу к груди. Ему нужно укрытие. Он узнает, как обернуть процесс вспять. Узнает и…
Он сжал крохотный кулачок и сбежал вниз, думая о реках крови, которые выцедит из падали, сотворившей с ним это.
* * *
– …правая рука Ксанксанмора, владыки четвертого уровня Бездны. Пусть ваша плоть отпадет от костей! – Он широко раскрыл глаза и направил палец в сторону испуганных стражников.
Ничего не произошло.
– Повелеваю!
Прошло еще пять секунд с тем же результатом, и Бо’акх-Бонтузиэль опустил руку и откашлялся.
– Ладно, даю вам последний шанс. Ступайте отсюда, или накличете на себя гнев ада.
У Мастера Хаксерлина был другой план.
– Святая вода! Давайте!
Питер, Дитер, а может, и Эберхард снял с пояса топорик и разбил крышку. Двое других подхватили бочку и плеснули святой жидкостью прямо в горн.
Раздалось шипение угасавших углей, и помещение исчезло в клубах пара. Все закашлялись. Когда дым слегка поредел, глазам купца открылся мокрый Кровопийц-Джереми, безрезультатно пытающийся спрятаться за наковальней.
– Господин Кайзерхауэр, прошу его придержать.
Сконфуженный бургомистр схватил мальчика за воротник и приподнял.
– Оставьте меня, глупые смертные! – Паренек смешно дергал ножками. – Зарежу ваших матерей и искупаюсь в их крови!
– Не говори так о бабушке, – сказал Томас первое, что пришло в голову.
Хаксерлин забрал у Джереми «Наркономикон», что было так же легко, как… ну, как забрать что-либо у дергающегося в воздухе ребенка.
– Что ты сделал с мальчиком? Говори!
– Я? – Кровопийц перестал дергаться. – Что Я сделал с этим карапузом?!
Он начал рассказывать, а они слушали. На середине рассказа им пришлось сделать небольшой перерыв, поскольку Бо’акх-Бонтузиэль так хлюпал носом, что они перестали его понимать. Хаксерлин подумал, что лучше было вместо стилета взять с собой платок.
Так оно и бывает с планированием – как ни старайся, всегда о чем-то да позабудешь.
* * *
– Значит, твой сын сейчас занимает тело демона, – сказал Хаксерлин как о чем-то несерьезном. – Вот постреленыш!
Томас Кайзерхауэр молча взглянул на купца. Мастеру моментально расхотелось болтать. Оставшуюся часть пути они проделали в мрачном молчании.
Бо’акх-Бонтузиэль, свесив нос, шел позади, конвоируемый парой стражников. Процессию замыкал Питер, Дитер или Эберхард, следивший за каждым движением мальчугана. Несмотря на то, что демон не обладал волшебной силой, в кузнице он показал, на что способен, если владеет хотя бы раскаленным совком.
Хаксерлин не знал, что дальше. Джереми мог быть где угодно – исследовать Бездну, осматривать древние строения в Стране Предательских Песков или издеваться над колдунами, которые хотели подписать с ним пакт. В любом случае, он остался любопытным одиннадцатилетним пареньком, который внезапно обрел почти неограниченные возможности.
– Завтра подумаем, что делать, – отозвался Кайзерхауэр, когда они остановились у двери. – Может, найдем ответ в «Некронаркотиконе» или как там его.
– Хм, даже не знаю…
И Хаксерлин замолчал, словно получив обухом по голове.
Искать не пришлось: Джереми сидел за тем же столом, за которым бургомистр и купец недавно ужинали. Сидел на двух стульях. Рядом хлопотала радостная Ольга, весело щебеча и то и дело поглаживая песью морду демона.
– Боги… – У Томаса перехватило горло.
Женщина взглянула на них. Улыбнулась.
– Да, любимый. Наш сынок вернулся и все рассказал. Боги прислушались к моим молитвам.
– Спасибо, не за что, – буркнул Хаксерлин.
– Привет, папа. – Кровопийц встал. Одним оставшимся у него рогом он почти цеплял за потолок. – Не злись. Я не знал, что уже стемнело. – Он неловко переступил с лапы на лапу. На полу остались ямки от когтей.
Хаксерлин впервые в жизни встретил демона – и сразу такого, который извинялся перед родителями за то, что поздно вернулся домой. Не каждый день случается подобное.
– О, Бобо! – Джереми заметил оставленного в прихожей мальчугана, который пытался вырваться от стражников. – Как дела?
– Глупец! Я тебя убью! Порву на куски!
– Не пугай моего сына! – Кайзерхауэр глянул на него сурово. – Джереми, – подошел он к Кровопийцу и приобнял его. – Что же ты натворил…
– Ты злишься? – Огромный демон обнял его в ответ. Когти с металлическим скрежетом проехались по доспеху. – Я теперь могу странствовать по миру, папа. Я видел храм Гешамы в Жобе, гонял вепря – ох и огроменные у него клыки, да! Я видел памятник Кордаку, а еще горы Источника Света.
