Время жестоких снов - [83]
Фортуна не выдала: когда солнце стало клониться, прибежал Фольц Махоня, мол, все с Крошкой Ульфангом оговорено, и ждут они, как гансы кашу примутся жрать по вечерней молитве. Об одном только просит Ульфанг: чтоб предали скорой смерти «братчикова» дознавателя Дитриха Хертцмиля, которого капитан давеча и сам видел, с ним, Ульфангом, беседуя.
Мягкий на такую просьбу фыркнул, но людей поднял: за дело, лежебоки. Самое-де время показать, кто здесь хозяин: башмак или сапог. Пики и самострелы мы в лагере оставили, чтоб злее быть, палашами препоясались, ножи за ремень да в сапог – и к «братчикову» войску. Ползем, траву носом раздвигаем. В аккурат у лагеря огляделись: Христос-Спаситель! «Башмаки» и стражу выставить скумекали, да только какая из селян стража? Смех один. Хинк сам-третий прошелся влево-вправо – без шума управился. Ну, сказал, как вернулся: с почином, мол. Сбрызнули, значит, землицу красненьким.
И тут Бурш от капитана: темнее ночи. Чего, спрашиваю, стряслось? А он глядит диким глазом: «Велено, – отвечает, – того лапотника – Дитриха – живым к Мягкому доставить, против уговора с Ульфангом». Очень, мол, стал он для Мягкого интересен. Да чтоб ни одна собака не удумала его на нож взять – иначе капитан такого умника превратит в святого Себастьяна, породнившегося со святым Андреем.
Ну, думаю, дела! Ведь Ульфанг, коли сговорились с Мягким, – в своем праве, да и верно поступает: этого-то гансика в первую очередь следует упокоить, чтоб самим не упокоиться. Только с приказанным не поспоришь. То есть ножом-то всегда можно ткнуть – мол, не разобрал в свалке, да капитан – тот сделает, как обещал. А что в Себастьяна, что в Андрея обращаться рановато и не с руки – с грехами-то моими.
Ладно, думаю, найдем управу, абы только попался башмак к сапогам. Мало ли какие у капитана резоны? Может, о казне «братчиковой» расспросить желает…
Не успел додумать, как Хинк сигнал подает: в ножи, мол.
«Башмаки» только-только у котлов собрались брюхо набить, горло смочить… А тут мы, да у каждого – полтора локтя доброй солдатской стали на закуску к селянским пирогам. Ульфанга люди, поклон им, тоже встрепенулись, против воинского братства не пошли, в спину гансам ударили… Крики вокруг, шум, топот, а у нас самая страда: знай колем, режем, человечину обмолачиваем…
Так поле за нами и осталось, а положили мы тем вечером «братчиков» никак не меньше пяти десятков, остальных же рассеяли окрест. И самое время для солдатской Фортуны наступило, когда вражий лагерь – как грешник на исповеди: ничего уже не скрывает от острого глаза да цепких рук.
Управились мы куда как скоренько – и каша остыть не успела. Колбаса присел у одного из костерков. Ложку из сапога вытащил, сидит, чечевицу наворачивает. А чего, не пропадать же добру! Наши смеются: ну, Колбаса ты и есть! А он им: это я еще штаны не развязывал – то-то б вы колбасу увидали!
Словом, шумим, рядим, добычу грабастаем, как тут сам капитан наш объявляется: «А что, поймали живьем Дитриха Хертцмиля, как я приказывал?»
И что б вы думали: наши Бурш с Хинком ведут к нему того самого ганса, что с Крошкой Ульфангом на переговоры выходил. Морда разбита, рубаха зеленая до пояса порвана, но сам шагает, цел-целехонек. Не сделали, значит, как Ульфанг их просил…
«Этот?» – спрашивают капитана.
Тот вокруг парня обошел, зубом поцыкал. «Этот». И – гансу уже, Дитриху этому: «Пойдем потолкуем, пока Ульфанговы люди тебе голову не срезали».
А к Якубу: «Добро, что осталось от «братчикова» скарба, разделим поутру по справедливости».
Ну, Якуб, понятное дело, кивает согласно: отчего же и не по справедливости? За одну-де за нее и боролись-сражались. А сам негромко нам с Хинком: «Пяток людей назад в лагерь, с десяток – к возам с «братчиковым» добром. И чтоб ни один пфенниг не ушел без счета».
Остальным, мол, быть наготове.
Ну, мы с Хинком переглянулись только.
«А то, – он говорит. – Без справедливости и шлюха ног не раздвинет».
В общем, Ульфанговы оглянуться не успели, а наши уже на «братчиковых» возах, железо в горсти греют. Ульфангу с его людьми мы как есть слова капитановы передали: готовы завтра поутру делить добычу, а пока, чтоб какая горячая голова не решила, будто «завтра» ночью наступает, пусть и его люди нашим сторожить помогут.
Ночь провели вполглаза: как уснуть, когда народец вокруг звероватый, в горло вцепится – не оторвешь.
Однако ж ночь перетерпели, не порезали друг дружку. Да и Ульфанговы кнехты о Мягком наслышаны были, потому успокоились: не случалось такого, чтобы Мягкий Химмель о воинской чести забыл. А тут-то – чай, не франкфуртских бюргеров казна, чтоб друг дружку рвать. Подумаешь, голоногого войска обоз!
Перекемарили, в общем, до утра. Кашу, сказать по правде, выели мы подчистую. Пивка вот только оказалось у «братчиков» маловато, едва-едва хватило горло промочить.
А чуть утро – является Якуб Бурш: айда с возами в Мухожорки на площадь – добычу делить!
Добрались до Мухожорок, а там на площади и Гаусберта-Дырка уж стоит. Не то чтоб на виду: с краю, но Ульфанговы рубаки, кто с нами при скарбе был, как увидали, так и заворчали. Знамо дело, от них ведь увели красотку. Капитан наш тут же, и Ульфанг их, отец Экхарт щурится подслеповато, а рядышком – чудное дело! – тот ганс, Дитрих. В чистое переодет, противу того, каким мы его ночью видели, – как сыр в масле. Вот с чего бы, думаю, ему не вверх ногами висеть, а на ногах стоять с таким видом, словно он – епископ в веселом доме? И хоть Ульфанг косится на него зло, да только ж и у человека локоть близок, а вот попробуй, укуси-ка! Но самое дивное: стоит за Мягким Химмелем наша Малышка Берта: платок, башмаки, руками в передник вцепилась. Глазки долу опущены…
Смерть ловит рыбу. Веселится на вечеринке. Напивается в трактире. А все обязанности Мрачного Жнеца сваливаются на хрупкие плечи его ученика. Но делать нечего: берем косу, прыгаем на белую лошадь Бинки — и вперед!
Что касается таких вещей, как вино, женщины и песни, то волшебникам позволяется надираться до чертиков и горланить во все горло сколько им вздумается. А вот женщины... Женщины и настоящая магия несовместимы. Магический Закон никогда не допустит появления особы женского пола в Незримом Университете, центре и оплоте волшебства на Диске. Но если вдруг такое случится...
Рассказ адаптировал: Золотых Рем ([email protected])Метод чтения Ильи Франка.
Добро пожаловать в Убервальд! В страну, славную вековыми традициями, где до сих пор играют в такие замечательные игры, как «попробуй убеги, чтобы тебя не сожрали» и «успей домой до захода солнца». Здесь вас встретят ласково улыбающиеся вампиры, милые игривые вервольфы и радушные, отзывчивые гномы.А еще здесь лежит легендарный Пятый Слон, некогда упавший на Плоский мир и устроивший чудовищное дискотрясение. А еще здесь множество железа, золота и жировых месторождений – в общем, тех самых штук, которые до зарезу нужны такому цивилизионному городу, как Анк-Морпорк.Так что вперед, сэр Сэмюель Ваймс! Отныне вы – дипломат.
Говорят, мир закончится в субботу. А именно в следующую субботу. Незадолго до ужина. К несчастью, по ошибке Мэри Тараторы, сестры Неумолчного ордена, Антихриста не пристроили в нужное место. Четыре всадника Апокалипсиса оседлали мотоциклы. А представители Верхнего и Нижнего Миров сочли, что им очень симпатичен человеческий род…
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так запутался, что превратил свою жизнь в полный бардак и смерть кажется единственным разумным выходом, в такую минуту к нему приходит или, лучше сказать, ему является ангел и предлагает вернуться в ту точку, откуда все пошло не так, и на сей раз сделать все правильно».Именно этими словами встретила Мокрица фон Липвига его новая жизнь. До этого были воровство, мошенничество (в разных размерах) и, как апофеоз, – смерть через повешение.Не то чтобы Мокрицу не нравилась новая жизнь – он привык находить выход из любой ситуации и из любого города, даже такого, как Анк-Морпорк.
Вот наконец-то случилось то, о чем я мечтал — я основал свой клан и стал без пяти минут аристократом. Признание сделано, и девушка в которую я давно был влюблен станет моей женой. Однако не все так просто — всегда найдутся любители считать чужую…
Ближайшее будущее, бум виртуальной реальности приносит с собой не только развитие игровой индустрии, но также порождает новый, доселе невиданный, бич современности, готовый пошатнуть мировые устои. Игровой психоз, передающийся через игровую сессию, порождает джи-психопатов, которые, обладая способностями скопированными из видеоигр, погружают мир в хаос и вскрывают людские пороки, сокрытые до этого под вуалью морали. Внимание, любителям Лит-рпг! Книга не про цифры, а про сюжет, героев и их развитие.
Сильные одарённые не живут как им хочется — они служат государству. Свои кланы охраняют Империю от чужих кланов, а одиночки работают в МВД, ФСБ, или той же Прокуратуре. И Квартальный Поручик один из таких одиночек.
Одержимые местью, люди заходят в самые опасные места, вот и маленькую ведьму Агнешку завели поиски оружия против богини в проклятый лес, где обитают древние владыки, преданные забвению. История Поганой Пущи неразрывно связана с судьбой одной ворожеи, дочери названной самого Лешего, стражницы Беса. Продолжит ли стезю ворожеи Агнешка, или ей уготовлена другая участь — решать отнюдь не ведьме.
Худой, невзрачный отец и маленькая дочь. Их связывали не только узы родства, но и общая тайна…
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.