– Испортил я тебе жизнь, Гунька. Всю жизнь испохабил. Ну, так… понятное дело. Я ж Дед Мороз, я вроде как в своем праве, однако ж извиниться хотел. Вот и приехал.
– Что значит испортил? В каком смысле испортил? – пробормотал Сергей Степанович побелевшими губами. Иней нарастал на стекле с краев к центру, затягивая дыру в темноту, где странные существа неподвижно стояли на снегу, задрав головы и глядя в холодное багровое небо, на отсветы городских огней.
– А ты по сторонам погляди-ка, Гунька, – сказал Дед Мороз ласково, – так ли живешь, как хотел? Вот, в этой вот берлоге? На службе этой гребаной? В говне ты прожил, Гунька, в тоске и серой скуке…
– Ну, так… – Сергей Степанович увидел внутренним взором свою холостяцкую однушку с унылыми обоями, еле втиснувшейся румынской стенкой и продавленным диваном, фикус в конторе, помятые лица сослуживцев, востренький носик Лильки, лысину Мендельсона – и вздохнул.
– А в детстве мечтал пиратом быть, – ласково сказал Дед Мороз. – Стоять на носу корабля под черным флагом, эдак, расставив ботфорты, подзорную трубу складывать-раскладывать в загорелых ловких руках, держаться за ванты, стряхивать пену с розоватых брабантских манжет… Море до горизонта сверкает, летучие рыбы на палубу шлепаются, эдак, по дуге, словно бы птички-бабочки… Так и отвечал, мол, пиратом, когда спрашивали – кем стать хочешь?
– Мало ли кем в шесть лет я быть хотел? – сквозь зубы сказал Сергей Степанович, чувствуя, как лицо заливает краска. – Кончились пираты. Какие сейчас пираты на хрен?
– Пираты как раз есть, – Дед Мороз вздохнул и упер ладони в широко расставленные под красным кафтаном колени, – сенегальские, например. Мировое правительство не продохнет от этих пиратов. Просто где оно, Гунька, море? Рыбки летучие где?
Сергей Степанович помимо воли представил себе сверкающее, переливающееся море, встающий на горизонте дальний остров и почувствовал, как что-то царапает в горле.
– У нас с выходами к морям проблема в стране, – сказал он, – только на рубежах родины, и то…
– Ну да, ну да, – согласился Дед Мороз, – Это ты верно сказал. А как астрономом быть хотел, помнишь?
– Ну, – неохотно согласился Сергей Степанович. А сам думал: «Откуда эта сволочь знает?»
– А про телескоп помнишь?
Сергей Степанович ощутил, как рот его сам собой сложился скобкой, как у обиженного ребенка.
– Как хотел телескоп на Новый Год?
– Помню, – сказал шепотом Сергей Степанович.
– А что под елкой нашел? Что Дед Мороз тебе принес?
– Конструктор, – сказал Сергей Степанович и неожиданно для себя горько заплакал.
– Ну будет, будет! – Дед Мороз похлопал его по плечу, и даже сквозь майку Сергей Степанович ощутил смертный холод, словно бы ожог жидким азотом. – Конструктор тоже неплохо. Ты вон как наловчился, даже в инженеры пошел.
– Но я-то хотел телескоп, – горько сказал Сергей Степанович, – чтобы звезды и планеты смотреть. Книгу читал, «Занимательная астрономия» называлась. Перельман Я. И. Я фазы колец Сатурна хотел наблюдать. И Большое Красное пятно на Юпитере. И… Ну, вот, каналы на Марсе. Вроде нет на самом деле никаких каналов. А в телескоп видно. Непонятно. И полярные шапки видны. И сезонные изменения вроде бы у них… А марсоход этот… Воды он вроде не нашел пока. А полярные шапки, между прочим, из це-о-два состоят. То есть сухой лед. И спрашивается, углерод откуда взялся? Углерод – основа жизни, между прочим… И кислород тоже. Есть на Марсе условия для жизни, получается. А уж если их растопить, полярные шапки эти…
Он оборвал себя и горько махнул рукой.
– Ну, переворота в науке ты, положим, не совершил бы, – заметил Дед Мороз. – Ты, Гунька, не гений и гением не был никогда, хоть в астрономии, хоть в строительной акустике. Но телескоп – это да. Тут ведь вот в чем, Гунька, дело. Здесь условия для наблюдения плохие. Световое загрязнение сильное и облачность. Вот ты и записался бы, Гунька, в астрономический кружок, поехал бы в Армению с юными астрономами. Познакомился бы с одной местной девушкой. Показывал бы ей ночью звезды и планеты, ну и слово за слово. Работал бы сейчас в тамошней обсерватории, ну, как я полагаю, эмэнэсом до сих пор, ну там сейчас кризис и неплатежи, но был бы домик с садиком, виноград прозрачными такими гроздями, ночные черные горы… И в личной жизни ты, Гунька, был бы счастлив. И, конечно, это… звездное небо над головой. Было бы его у тебя, Гунька, хоть жопой ешь. А когда у человека есть звездное небо над головой да еще какой-никакой нравственный закон внутри… Читал Канта?
– Что-то слышал, – печально сказал Сергей Степанович.
– А все потому, что не нашел под елкой телескопа, – назидательно сказал Дед Мороз.
– Папа положительно обещал, что будет телескоп, – печально сказал Сергей Степанович, – но там что-то не получилось с тринадцатой зарплатой… И он решил, что конструктор тоже подойдет. Сам-то он как раз в детстве о конструкторе мечтал… А ему барабан подарили. Но ты-то тут причем?
– Как причем? – весело удивился Дед Мороз. – Подарки кто под елку кладет? Кто детишкам подарки разносит? Хорошим – хорошие, плохим – плохие. Кто как себя вел, такие и подарки… – Подумал и добавил: – Хо-хо-хо.
