Время вспомнить все - [13]

– Но судьбу еще можно исправить.

– Вот мы и хотим исправить, – зло крикнул Каверин, – самолет, и никаких гвоздей! И уходите отсюда, капитан, от греха подальше уходите, не злите меня. Вы здесь, может быть, единственный, в кого мне всадить пулю не хочется, кто мне ничего плохого не сделал.

– А ты мне – сделал, Каверин. Из-за тебя всех спецназовцев ГРУ станут называть мерзавцами и отморозками. Вот один генерал из ФСБ уже приехал, нотации мне взялся читать, словно больше меня понимает. А мне и ответить нечего, потому как прав он. Не эфэсбэшники омоновцев постреляли, а мои ребята. Я же вас учил, воспитывал…

– Да, капитан, правду говорите. Вы с нами из одного котелка жрали, из одного стакана пили, и никогда, видит бог, нас не обижали. Так что на вас лично мы обиду не держим.

– Мне уже предлагали принести для вас отравленной водки.

– Ну и что? – засмеялся в глубине гаража Андрей Сизов. – Мы бы выпили. Может быть, так оно было бы спокойнее.

– Сдохли бы прямо с гранатами в руках, – добавил Забродов. – Ладно, мужики, открывайте дверь, я должен убедиться, что с детьми все в порядке.

– Посмотрите в щель, капитан, вон они – все в машине. Детей, как вы нас учили, не обижали, в машине закрыли, они там и сидят.

– Одному же стало плохо.

– Это у него от страха, – сказал Витек. – Мы его выпустили.

– Правильно сделали. Хорошо бы было, чтобы вы и остальных выпустили.

Незаметно Забродов взглянул на часы. Время ультиматума уже истекло, он десять минут говорил сверх положенного, а двое в гараже не замечали этого. Но Илларион понимал, они спохватятся, долго так продолжаться не может. Он понимал и другое, будь у него сейчас пистолет, он бы без труда смог застрелить их.

Но в гараж все равно не залез бы, да и гранаты в руках у обоих. Так что подобный вариант отпадал напрочь.

Оставалось лишь одно – уговорить.

И тогда он сказал самое главное:

– Мужики, давайте по честному. Ведь вас могли убить двадцать раз в Чечне, десять раз в Таджикистане и в других местах – много-много раз. Так что умереть вы могли месяц назад или год назад. Но пока вы живы, и то, что вы живы, считайте, везение.

– Нас расстреляют? – спросил Андрей Сизов с нервным смешком.

– Смертную казнь отменили, вы что, не знали?

– Нет, – честно признался Витек.

– Президент своим указом отменил, иначе в Совет Европы Россию бы не приняли. Так что расстрелять вас не расстреляют, дадут пожизненный срок. Или ГРУ постарается, чтобы вас упекли в «дурку», если хотите, можете стать сумасшедшими, хоть сейчас заявление пишите.

Андрей подошел к самой щели, уже не прячась от Забродова.

– Херню городишь, капитан, я под дурака косить не собираюсь. Сдаваться не умею.

– Мужики, вам уже не жить. Так что сдавайтесь, а детей отпустите.

– Чему-чему, капитан, а сдаваться вы нас не учили, не умеем, – рассмеялся Каверин.

– Всегда чему-нибудь приходится учиться, а если проиграл, то уж не плачь и не сучи ножками, Андрей.

Как-никак, не в Брестской крепости сидите, в гараже не станете на стенах писать «Умрем, но не сдаемся!», глупо получится, пошло.

– А что делать? – уже дрогнувшим голосом спросил Андрей.

– Да заткнись ты! – крикнул на него Каверин. – Не понимаешь, он же зубы заговаривает.

– Подожди, Витя.

– Они, наверное, уже гараж окружили.

– А что толку? Хоть десять раз его могут окружить, хоть бетонный колпак пусть строят, нам-то все равно, граната в руке, бензин здесь…

– И дети здесь, – зло пробурчал Забродов.

– Попадись нам под руку автобус с омоновцами, мы бы в заложники взяли их. Но с детьми спокойнее, они-то драться не лезут, да им все это и интересно, – уже нервно скрежеща зубами, смеялся Каверин.

Забродов стоял и смотрел в щель. Андрей, даже не посоветовавшись с Витьком, ударом ноги вышиб брус.

– Заходите, капитан.

– Нет, мужики, лучше вы выходите, мне там делать нечего.

– Боитесь, что вас возьмем в заложники?

– Вот этого я не боюсь. Меня столько раз брали, Витек, что тебе и не снилось. А потом не знали, что со мной делать. Давайте, выходите. Бросайте автоматы и вошли.

Андрей Сизов подошел к бочке с бензином, на крышке которой лежала чека от его гранаты, аккуратно заправил ее. Забродов, если бы захотел, мог в любой момент войти в гараж. Но он не спешил это делать, понял, ребята сломались и сейчас выйдут.

Он повернулся к ним спиной и негромко крикнул:

– Погасите прожектор! Мы идем вместе.

Затем толкнул ногой железную калитку, открывая ее настежь.

– Пошли, мужики!

Каверин и Сизов в бронежилетах, с автоматами в руках переступили порог гаража. Забродов стоял, словно бы прикрывая их собой.

– Бросайте оружие, – тихо сказал он.

Андрей бросил автомат. Тот звякнул о бетонную отмостку. Каверин медлил, затем брезентовый ремень заскользил в его руке, автомат бесшумно лег на землю, пальцы левой руки разжались.

– Пошли, – сказал Забродов, делая шаг вперед.

Но ни Забродов, ни Каверин с Сизовым даже не предполагали, что происходит там, в темноте, где были генерал и полковники.

– Стрелять на поражение, целиться в головы, – тихо по рации распорядился полковник ОМОНа, уже согласовав свои действия с начальством.

– Эй, осторожнее, – крикнул генерал Глебов, – там же Забродов!