Время волков - [7]

Наступившая весна казалось созданной для счастья, радости, мечтаний, любви, побед. Наступившая весна казалась временем, когда исполняются любые надежды, временем добрых знамений. Но помнил бы кто в ту весну, что добрые знамения не всегда сбываются.

Артур Айтверн влетел во двор фамильного особняка, чьи ворота по утреннему времени уже были широко распахнуты, и осадил покрытого пеной белого жеребца. Тот разразился заливистым ржанием, напоследок встал на дыбы, полосуя воздух ударами копыт, и лишь затем опустил их на не успевшую еще нагреться брусчатку. Сын и наследник герцога Западных Берегов предпочитал выбирать лошадей с характером. С ними было намного интересней, да и веселей. В компании унылой лошади в одночасье помрешь от тоски, зато норовистый жеребец мигом напомнит, что ты и сам кое-что можешь и на что-то годишься. Так, во всяком случае, считал сам Артур. Означенный Артур Айтверн, герой нашего повествования, и сам обладал до крайности веселым нравом, что неизменно делало его самым первым на дружеских пирушках и попойках, с одной из которых, затянувшихся до утра, он сейчас к слову сказать и возвращался. Сей молодой человек двадцати лет от роду, принадлежавший к едва ли не самому славному и богатому в Иберлене роду, отличался всеми мыслимыми и немалой долей немыслимых достоинств, перечислением которых мы сейчас и займемся. Обладая живым умом, острым языком и завидной статью, юный Айтверн помимо всего прочего отлично фехтовал, отменно держался в седле, всегда умел поддержать светскую беседу и даже недурственно исполнить какую-нибудь серенаду. Пристойно танцевал, знал толк в карточных играх, умел отличить хорошее вино от плохого, и вообще был ровно таким, каким и пристало быть молодому дворянину, обреченному на блестящее будущее - образцом обреченного на блестящее будущее дворянина и в чьих-нибудь глазах даже примером для подражания. А еще Артур, будучи наделен не самым приятным характером, являлся сущим кошмаром для родственников, домочадцев и просто близких, средних и дальних знакомых, кошмаром ходячим, говорящим и вообще, следует заметить, малопереносимым при любом с оным кошмаром соотнесении. Ему нравилось играть на чужих нервах. Он обожал плевать на правила, забывать об обещаниях и доводить до бешенства. Сам Артур был прекрасно осведомлен об этой своей прискорбной особенности, но относился к ней философски. В конце концов, ну у кого не бывает недостатков? Все люди грешны, один лишь Господь всеблаг. Вот и сейчас он насмешливо улыбался, заметив отцовского управляющего и ничуть не сомневаясь, что будет управляющим отчитан.

- Милорд! - Чарльз Мердок, мажордом, сухопарый невысокий человек в пышном зеленом камзоле, по счастливому, или, напротив скорее несчастному совпадению оказавшийся в ту пору во дворе, двинулся к наследнику дома Айтвернов. Мажордом, опиравшийся на украшенную изумрудами дубовую трость, совершенно ему ненужную ввиду завидного здоровья, но зато добавлявшую внушительности, одновременно всполошено махал свободной рукой и укоризненно качал головой. Выглядело сие до того забавно, что Артуру пришлось приложить усилия, дабы не расхохотаться. Вместо этого он сделал серьезное и в чем-то даже одухотворенное лицо. В ожидании выволочки. - Милорд! Вас не было целые сутки! Мы очень обеспокоились! Где вас носило?

- Там, где носило, меня уже нет, - все-таки расхохотался юный Айтверн, спрыгивая на землю. - Зато я есть здесь, так что можно больше не беспокоиться.

- С вами это не так-то просто, - сказал старина Мердок, поджав губы. - Ваш отец излишне балует вас.

- За что я ему безмерно признателен. Он, кстати, дома?

- Нет… Герцог на рассвете направился во дворец. Его вызвал курьер.

- Ох уж эти государственные дела, - изрек Артур, расчесывая своему белоснежному коню, жеребцу дарнейской породы по кличке Вихрь, роскошную гриву. Юноша продолжил скорбным голосом: - Подумать только, придет день, день, предначертанный в пророчествах, день тяжелый и мрачный, день, когда наступит конец прежней эпохе, и я застегну на шее герцогскую цепь, дабы принять на свои плечи груз ответственности, что тяжелее гор Мирового хребта, и стану сгинаться, удушаемый спертым тлением забот и обязательств… - под конец он едва не начал подвывать.

- Ваши шуточки…

- … изрядно продлевают мне жизнь! Кстати, попробуйте последовать моему примеру. Уверяю, станете долгожителем не хуже старого Томаса. 'Старый Чарльз Мердок', вдумайтесь, как это звучит!

Лицо мажордома было исполнено уверенности, что постоянное веселье скорее доведет до могилы.

Откуда-то высунулись пара грумов, вознамерившихся отвести Вихря на конюшню. Как будто не привыкли, что Артур всегда делал это в одиночку, не прибегая ни к чьим услугам.

- Я сам, - в который раз сказал им юноша, беря дарнейца за поводья. Тот на мгновение уткнулся носом ему в плечо.

На конюшне, как всегда, было тепло и сухо, по стенам бодро трещали факелы. Айтверн завел жеребца в стойло, снял с него сбрую. Говорят, эльфы ездили на неоседланных лошадях и не испытывали при том никаких неудобств, а еще говорят, что в жилах драконьих герцогов течет ручеек эльфийской крови. Это подтверждали и семейные хроники, выводившие их род от некоего эльфийского чародея, сочетавшегося браком со смертной женщиной. Сам Артур в такие глупости особенно и не верил, мало ли каких баек можно наплести о прошлом, отстоявшем от их времени на тысячу лет, однако лошади любили его, сколько он себя помнил. Первый раз юноша залез в седло, едва научившись ходить. Слуги смеялись, что он больше похож на кирлейского степняка, из тех, что всю жизнь проводят на коне, а вовсе не на иберленского дворянина.