Время украшать колодцы - [21]

И Элис убежала.

В первые несколько минут Эрнест решил ни в коем случае не обращать на этот шум внимания. Он снова улегся в постель и стал вспоминать те лучшие в мире доказательства любви, которые только что получил. Но его сладкие грезы вскоре были прерваны шумом внизу. Теперь явно не спал уже весь дом. После того как он проявил себя в ночь пожара настоящим героем, отлеживаться теперь было просто негоже. Он торопливо одевался, когда в дверь постучал Тинклер.

— Уже иду! — покорно откликнулся Эрнест.

Спустившись в прихожую, он обнаружил там Элис — опять в брюках и грубом свитере, но все же неописуемо прекрасную.

«Как она прекрасна! — мысленно восторгался Эрнест. — И не только внешне: самое прекрасное в этой девушке — это ее душа… Нет, она была девушкой. А теперь она настоящая женщина!»

И сделал из этого неожиданный вывод: интересно, кто — нибудь еще это заметил?

Похоже, заметили все.

На этот раз всем распоряжался не он, а Элис. И у нее это получалось просто отлично! Она успокоила миссис Кейл и послала ее передать деду, что тот может спокойно продолжать спать. Она отыскала фонарь, зажгла его и двинулась во главе всей процессии к Старому роднику у перекрестка, где накануне как раз укрепили третье панно и где уже собирались жители деревни, тоже вооруженные фонарями. Среди них был и Гаффер Тэттон. Старик был полностью и вполне аккуратно одет, и Элис, заметив удивление Эрнеста, шепнула ему:

— Гаффер живет в доме напротив. Совершенно один. Честно говоря, я не думаю, что он так уж часто снимает одежду.

Эрнест не выдержал и улыбнулся. Что ж, это многое объясняло!

Но он — то с чего чувствует себя таким счастливым? Да еще так отважно держит за руку свою подругу, не обращая внимания на остальных жителей деревни? Да, с ним явно происходило нечто непонятное, он словно оказался во власти некой могучей силы, совершенно недоступной его пониманию. И при этом он, точно ребенок, глаз не сводил с Элис, ожидая ее указаний.

Но она никаких указаний ему не давала, да и никто другой тоже. Наконец они достигли подножия холма и увидели то, на что во все глаза смотрели те, кто успел прийти сюда раньше. Панно у колодца осталось нетронутым. Однако прямо перед ним, в том самом месте, о котором Эрнесту рассказывал Гаффер Тэттон, где трава росла прямо на перепревшей листве, скопившейся на тонком слое черепицы, некогда обрамлявшей колодец, зияла огромная черная дыра.

И возле этого провала валялся деревянный молоток.

Начиная догадываться, что здесь произошло, Эрнест тихо спросил:

— Неужели это?..

— Да, видимо, так, сэр. — Гирам Стоддард вышел из толпы в круг света, отбрасываемого фонарями. — Нас всех молодой Роджер поднял… Вот он. Ну, молодой человек, теперь ты достаточно взрослый, так что рассказывай сам.

И юного кучера леди Пик вытолкнули из толпы вперед.

— Видите ли, сэр, — начал, запинаясь, Роджер, — как вы из замка — то ушли, ее милость стала вести себя все страньше и страньше… И раз мы слышим — встает она среди ночи!.. Меня — то Мэй разбудила, ее горничная, сэр, она спит в соседней с ее милостью комнате… И Мэй сказала, что хозяйка встала и ушла куда — то. И все ругалась себе под нос, все что — то бормотала… — Роджер с шумом сглотнул. — А еще Мэй сказала — вы уж простите меня, сэр! — будто ее милость совсем рассудка лишилась!

— А дальше что было?

Эрнест и сам хотел задать этот вопрос. Но Элис его опередила. И спросила очень спокойно, абсолютно не думая о том, какое впечатление на собравшихся может произвести ее мужской наряд.

— Ну… — Роджер беспокойно переминался с ноги на ногу. — Вы ведь знаете, сэр: в замке возле гонга, которым на обед созывают, всегда деревянный молоток висел… А потом этот молоток исчез. И я так и не смог придумать, кто еще, кроме ее милости, мог бы его взять…

Эрнест наклонился, поднял молоток и сказал, разглядывая его:

— Да, это он. И, по всей видимости, моя тетка взяла молоток и пошла к колодцу, чтобы разбить эту картину, верно?

По толпе пролетел вздох облегчения. А Гаффер Тэттон был настолько доволен, что даже кое — кого подтолкнул под ребра.

— Похоже на то, — каким — то странно напряженным голосом проговорила Элис. — Только она не знала, какая ветхая у колодца крышка… И будучи женщиной толстой и тяжелой…

— Ах!.. — вырвалось у Гаффера Тэттона. — Уж в этом — то смысле она двоих стоит! Это точно!

Остальные старательно прятали глаза, но даже Эрнест догадался об истинном смысле слов Гаффера. А через некоторое время Гирам Стоддард как бы подвел итог:

— Так что никто ничего поделать не мог!

Его слова вызвали гул всеобщего одобрения. Эрнест задумчиво переводил взгляд с одного лица на другое. Он понимал: именно на это они и надеялись; точнее, надеялись, что так вполне может случиться. И не имело смысла сейчас говорить, что если б они, услышав ее вопль, прибежали сюда чуть раньше, то, возможно, спасли бы ей жизнь. А с другой стороны — да с какой стати им ее спасать? Будь он на их месте, тоже вряд ли поспешил бы…

И снова он ощутил близкое присутствие неведомой и могучей силы — прямо тут, у себя под ногами. Только сейчас, в эти быстротечные глухие ночные часы, он отчетливо слышал, как глубоко под землей мчится бурный поток…