Время учеников. Выпуск 3 - [166]

Гермес, Соломон — ну, это понятно. Мельхиор, Бальтазар, Каспар — про этих он тоже слышал. Симон Волхв, Розенкрейц, Агриппа, Альберт Великий — этих он никого не знает. Роджер Бэкон, Парацельс, Нострадамус — веселенькая компания, судя по выражениям лиц.

Ага, а вот тут уже все люди знакомые — Калиостро, СенЖермен, Тихо Браге. Далее — знакомые и не очень: Кроули, Форчун, мадам Блаватская. И Карл Маркс — он-то как сюда затесался?

Андрей Т. шел и смотрел на лица, смотрел на лица и шел, и казалось, конца не будет этому иконостасу на стенах. Все это называлось «Галерея славы НИИЧАВО», так об этом сообщал транспарант, протянувшийся над колпаками и лысинами.

Хунта К. Х., Киврин Ф. С., Невструев А-Я.П. и У-Я.П., Корнеев, Ойра-Ойра, Привалов — у этих были портреты попроще, в скромных, под орех, рамах, некоторые с налетом авангардизма. И среди этих, простеньких, под орех, золотой византийской роскошью сияли рамы на парадных портретах. Выбегалло, Бабкин, Седалищев, какой-то Авессалом Митрофанов, какая-то баба Нюра, какие-то Ванга, Глоба, Дзюба и Кашпировский.

Должно быть, это были звезды науки первой величины, судя по густоте красок и прославленным именам художников, оставивших свои подписи на портретах. Равнодушный к подобной живописи, Андрей Т. знал из них только три — А. Шилова, Б. Членова и И. Глазунова.

Галерея тянулась вдаль, а намека на выход не было. Ни дверей, ни аппендикса с вестибюлем — ничего такого похожего. Андрей Т. уже не смотрел на лица, он ногами пожирал расстояние, а глазами устремился вперед, надеясь отыскать хоть окно, чтобы выбраться через него на свободу. Но окон не было тоже.

«Похоже на подвальный этаж. Наверное, я промахнулся, когда спускался по лестнице. Надо было на этаж выше». Наконец он одолел коридор и свернул на лестничную площадку. Два пролета он пролетел, как птица. Коридор, в котором он оказался, на предыдущий был совсем не похож. Никаких портретов здесь не висело, были окна, были тени и облака, заглядывающие снаружи в окна; значит, вечер, и солнце уже садится, и сейчас он выйдет на воздух, прогуляется пешком до шоссе, и ветер выдует из его головы накопившиеся там пыль и ржавчину, от которых темно в глазах…

Он представил, как останавливает машину, как разговаривает с водителем ни о чем, как добирается до своей квартиры, как Мурзила, вопя от счастья, встречает его в прихожей, изголодавшийся, непослушный кот…

— Эй, мил человек, у вас табачку, случаем, не найдется?

Андрей Т. остановился как вкопанный. Человек, спросивший про табачок, был такой невзрачный и незаметный, что на тусклом фоне стены казался просто пятном от сырости после протечки отопительных труб.

— Не курю я, — ответил ему Андрей.

— Да, — кивнула ему невзрачная личность и протянула маленькую ладонь. — Щекотун мое имя. Для друзей — Щекотало. Вы — Садко, я вас знаю, я вас в курилке видел.

Андрей Т. пожал ему руку, не желая показаться невежливым, хотя никакого особого желания знакомиться не испытывал.

— В курилке? — Андрей Т. попытался вспомнить, был ли в толпе уродов этот маленький человек-никто, но память молчала, как партизанка.

— Я там был, я за дым прятался. Помните, вы еще смеялись? Так это я вас изнутри щекотал, чтобы вы не боялись. А то бы они вас до смерти запугали… Ну, не до смерти, до смерти им нельзя, но досталось бы вам от них будь здоров. Эти парни пугать умеют. А здоровый смех, пусть искусственный, еще никому вреда не принес, только пользу.

— Спасибо, — ответил ему Андрей Т. равнодушно. Больше всего сейчас его занимала проблема выхода.

— Я много чего такого могу. Например, вот. — Щекотун прикрыл рот рукой. Где-то в стороне у стены кто-то судорожно закашлял. Андрей Т. посмотрел туда, но никого не увидел.

— Не смотрите, там никого нет. Это я.

— Вы? А кто кашлял?

— Я и кашлял. Это называется — управлять собственным кашлем. Школа маркиза де Карабаса. Кашляешь здесь, а звук раздается там, куда ты его направляешь.

— Интересно. А голосом вы тоже можете управлять.

— Нет, голосом не могу. Только кашлем, еще чиханьем, ну и… сами понимаете, чем еще.

— Ценное умение, даже завидно.

— Может, и ценное, только денег за него все равно не платят.

— Послушайте, — Андрей Т. попытался вырулить на интересующую его тему, — я ищу выход. Вы не знаете, где выход из Заповедника?

— Нету здесь никакого выхода. — Щекотун задумался. — Вход есть, — он опять задумался и добавил: — Говорят. Да кто его видел, вход-то, если никто отсюда не выходил.

— Странное у вас заведение: вход есть, а выхода нет. Послушайте, а эти, из снов, они же сюда как-то входят?

— Ну, этим просто. Они через сон и входят. Дойдут до стены, приснятся себе, что они внутри, и — уже внутри.

— Больно хитро. Трудно уловить суть.

— Суть простая. Кто там — те там. Это люди. А кто здесь — те здесь. Это мы. Вот и вся суть.

— А администрация? А директор?

— То ж администрация, то ж директор. Они ж не мы, для них законы не писаны.

— Какие законы?

— Законы природы.

Путаная была какая-то философия у этого мастера передавать кашель на расстояние. Говорил он вроде бы доходчиво и разумно, но если вдуматься, никакого смысла за этой его разумностью не стояло.